Ольга Скубицкая - Нф-100 - Небо в зеленой воде

- Специалист по информационным технологиям, - выпадая из транса, на автомате поправила я.

Есть не хотелось - последствия не прекращающейся вот уже несколько дней череды событий, но подумав, что хорошая пища, возможно, немного отвлечет от тревожных мыслей, я стала выискивать в меню что-нибудь изысканно вкусное, но при этом знакомое. Не люблю попадать на экзотические кушанья с совершенно несочетаемыми для меня компонентами, а потом с омерзением пережевывать нечто, боясь даже вообразить, что же именно скрипит на зубах.

В процессе выбора блюд и обмена неглубокими познаниями о местной кухне англичанина крайне обескуражила новость о том, что я не выношу спиртные напитки.

- Только не приписывай свое удивление распространенному мнению, что все русские пьют, причем пьют только водку, - предостерегла я.

- А что, если и так? - поинтересовался он.

- Я тебе попросту не поверю, ты сам в прошлой жизни был русским и точно знаешь, что это чушь.

Увидев выражение его лица, я победоносно поздравила себя мысленно и продолжила.

- Ты слишком хорошо говоришь по-русски, догадаться было не сложно. - На самом деле мой вывод основывался исключительно на интуиции.

Мелькнувшая в голове цепочка причинно-следственных связей показалась настолько забавной, что, задавая следующий вопрос, я еле сдерживала смех.

- Это что же, в прошлой жизни я любила русского? Да уж, что может быть притягательнее для эфемерной, воспитанной на сопливых романах американской девушки.

- Не совсем так, я был сыном американских эмигрантов, родившимся в России, хотя ты почти попала, ведь прожил я на российских просторах много лет и набрался как подобающих, так и совершенно неуместных привычек.

Некоторое время мы молчали, поглощая заказанную еду.

- Меня интересует одна вещь, - произнес он, медленно цедя красное вино, выбранное слишком придирчиво для небогатого ассортимента маленького кафе. Он замолчал.

- Ну что же ты медлишь, вопрос настолько страшен?

- Нет, очень банален, особенно на фоне затянувшего нас круговорота происшествий. Вот пытаюсь оценить, не выходит ли он за рамки нашего общения, хотя нечто подобное я уже спрашивал, но не вполне удовлетворен ответом.

- Ты считаешь, что между нами еще остались какие-то рамки, после всех предательств, самоубийств и спасений? - ехидно осведомилась я.

- Ты привлекательная, явно успешная женщина, мужчины оборачиваются тебе вслед как цветки одуванчика к солнцу, - в подтверждение своих слов англичанин кивнул в сторону соседнего столика, откуда за мной наблюдала пара пытливых глаз, - но ты совершенно одна. Почему же никто не оставил даже мимолетного следа в твоей душе?

Он только что, можно сказать, отвесил мне комплимент, хотя вряд ли намеревался это сделать, но предсказуемого удовлетворения это не принесло, напротив, в сердце заскреблась странная грусть, будто вскрылось то, что я всегда тщательно прятала от посторонних глаз. В его присутствии я себя все время чувствовала как голая.

- Да что ты можешь знать о моей душе?! Ты никого ни в одной из жизней не любил. Тебе ли судить о таких вещах?

- Но у меня была хотя бы жена, - невпопад пошутил он.

- А я была наложницей фараона, - с вызовом вставила я.

- Бедный, ему надо бы посочувствовать.

- Не думаю, что и твоя жена достойна большой зависти, - рассмеялась я, понимая, что напряжение между нами постепенно спадает.

Дальше беседа потянулась более или менее спокойно, изредка все же натыкаясь на угловатые препятствия в виде молчания Даниэля и моего сарказма. Всеми правдами и неправдами я выпытывала интересующие подробности его жизни, исключая, конечно, личную сферу, аспекты которой он тщательно скрывал как измученная журналистами голливудская кинозвезда. Наконец-то я почувствовала себя в своей тарелке, придавшись излюбленному занятию - изучению и анализу отдельно взятого страстно интересующего меня человека, на эту роль обычно претендовало слишком мало людей, но данный индивид был для меня, как вы понимаете, совершенно особенным.

Мой энергетический близнец родился в небольшом городе на юге Великобритании, в семье двух чрезвычайно занятых карьерой людей, которых видел очень редко. Его воспитанием занималась гувернантка. Закончил престижный колледж, получил степень по праву, как того желали родители. Затем с чувством выполненного долга решил заниматься тем, о чем давно мечтал. Родные всегда призирали его странную и, как им казалось, абсурдно несерьезную увлеченность живописью, которая в итоге, к их немалому изумлению, частично материализовалась в рекламный бизнес.