Ольга Скубицкая - Нф-100 - Небо в зеленой воде

Взаимодействие с социумом невероятно обогатило Меня, добавив в картину мира миллионы пятен изведанного, при этом Я - Арина пришла к неожиданному заключению, планета оставалась той же, несмотря на метаморфозы. Кто бы на ней не жил: люди, велды или внедряющиеся в пространство эфемеры, это была все та же Земля, только в различных временных промежутках, две последние цивилизации, заселявшие ее, воспринимали все вокруг в своей искаженной цветовой гамме. Люди несовершенными глазами видели ясное небо привычным ультрамарином, траву зеленой, пирамидальные же зрительные органы велдов, напротив, делали воздушное пространство желтым, а пышущую жаром лаву из недр земли коричневой. И только создания, одним из которых я родилась первоначально, имели верное представление о планете, ведь между нами и окружающим миром не было посредника в виде тела, мы сами становились какой хотели частью этого мира. Мы не просто видели все, мы были всем, серебром воды и зеленью неба, твердыней недр и полным загадок космосом, мы чувствовали тектоническую энергию и молекулярные решетки, магнитные волны и излучение звезд.

'Вот откуда взялось это странное состояние при погружении в прошлое, сущность хранит память о том, что я одна из водных эфемеров, что я - океан', - догадалась Я - Арина.

Позднее Я вступила в световую связь с сородичами, внедряющимися в пространство за пределами атмосферы. Поступающую от них информацию переполнял фиолетовый до черноты цвет, пронизанный богатой палитрой частично поглощаемых космосом оттенков света. Они стали для меня еще одной занимательной ступенью познания. За пределами планеты все было совершенно другим, не похожим на то, что я изучала ранее. Там стремилась к нулю плотность некоторых частиц, преимущественно водорода, присутствовало необычное дискретное электромагнитное излучение и незначительное содержание особого газа, температура колебалась от одной невероятности до другой, там заканчивалось гравитационное поле Земли и вступали в свои права другие законы пространства и материи. Там не было живого в человеческом понимании этого слова, но жизнь в очень искаженной ее форме все же изредка встречалась. Новые сведения вызывали чрезвычайный интерес, захватив надолго мое внимание.

Счастье переполняло меня, я восторженно просматривала чужие фрагменты памяти, как люди пролистывают красочные книжки. Я делилась с другими седым блеском океана, которым была, и удивительными формами жизни в нем, но оказалось, что всем, вступающим со мной в контакт особям, и не только водным, о нем уже известно. Даже самые молодые, лишь недавно появившиеся на свет, хотя и весьма скудно, но все же имели некоторое представление о моем океане. Задавшись целью выяснить, почему же тогда все, что поступает ко мне из других сред, является для меня новинкой, я еще сильнее увлеклась изучением чужих познаний. Мое исследование показало, что в какой бы части пространства не предпочитали обитать мои соплеменники, в каждом таилось хотя бы одно крохотное пятнышко памяти о густой серой жидкости, причем в шлейфе познаний оно всегда проступало самым первым. Для пущего понимания я стала частенько возникать поближе к границам то верхней воздушной, то земной подокеанической среды, стараясь улавливать больше сведений от существ, предпочитающих отличные от моего ареалы обитания. Именно там, на тонкой грани, где встречались жемчужно - серый влажный океан и зеленоватый мрамор сухой и теплой атмосферы, Я впервые очутилась рядом с подобным себе созданием. Мы возникли настолько близко друг к другу, что я ощутила частицы аргона, проникающие в меня, а он влагу, испарявшуюся с моей поверхности в его воздухе. Давно затихшая Я - Арина на долю секунды облегченно встрепенулась. 'Он здесь!'.

Приветственное воспоминание, дошедшее фиалково - белыми вспышками с прозеленью, обескуражило меня, ведь обычно я и мои сородичи перед первым обменом информацией показывали друг другу себя, то есть то, чем являлись все существование, я была жидкостью и, следовательно, первое, чем делилась с собеседником - воспоминанием о своем бескрайнем океане, а Он должен был показать мне фрагменты небесной дали. Если переводить на человеческий язык, это был, своего рода, акт вежливости. Но вместо ожидаемого неба Он открыл мне обзор на уже знакомую в мельчайших подробностях серебряную жидкость, причем это оказалось его самым первым пятном познаний, самое первое пространство, в котором Он возник, которое заместил собой. Логично созрел вопрос: 'Почему?', но Я оставила его на потом, решив разобраться во всем по порядку.