Сергей Парфёнов - Виа Долороза

Судя по всему, некоторые из парней были сильно пьяны, – кое-кто ещё держал в руках бутылки из под водки. В Таликова сначала полетел хлебный мякиш, потом по сцене покатилась пустая бутылка. Неожиданно на сцену запрыгнул небритый парень в куртке с обрезанными рукавами, чьи накаченные бицепсы были сплошь разрисованы татуировками, и направился прямо к Таликову. Резман, бросившийся ему наперерез из-за кулис, был без лишних разговоров сбит коротким ударом в лицо. На сцену вслед за небритым полезли другие приверженцы тяжелого металла.

Игорь положил на пол акустическую гитару и, угрюмо набычив голову, стал дожидаться приближающегося небритого. Тот остановился в паре шагов и расставил в стороны мускулистые руки. Спросил, усмехаясь:

– Ну что? Ударить хочешь? Ну, попробуй… – а сам стоит и смотрит глумливо – глазах пьяный кураж и полная уверенность в собственном превосходстве.

Сзади небритого уже подпирали его безбашенные соратники – в глазах та же пустота и тупая, пьяная злоба. Игорь скосил взгляд, – сбоку со сцены, закрывая подшибленный глаз ладонью, поднялся Аркадий. Отойдя за кулисы, он внимательно наблюдал за Таликовым, – поймав здоровым глазом его настороженный взгляд, отрицательно покачал головой. Небритый, видя, что Игорь не торопится начинать драку, угрожающе просипел:

– Ну? Вас сюда звали? А ну, сруливайте отсюда на хер! Мы пришли сюда на "Тяжелый лом", а не ваш попсовый понос слушать!

"Тяжелый лом" была культовая группа рокеров. Очевидно, в анонсе их перепутали, догадался Игорь. После этих слов небритого им овладела какая-то холодная и клокочущая ярость. Не та необузданная агрессия, которая овладевает зверем, когда он понимает, что загнан, а холодная расчетливая уверенность, которая присуще только человеку, который чувствует, что от его решения зависит жизнь стоящих за ним людей… Страх пропал и появилось ощущение, что он видит происходящее как бы со стороны… Игорь упрямо сжал рот.

– Ты хочешь со мной подраться? – процедил он сквозь зубы. – Хорошо! Только после концерта! А то зачем же ради одного удовольствия ребят другого лишать, правильно?

Он отошел от продолжавшего обалдевше стоять в выжидательной позе небритого и поднял с пола гитару. Встав на краю сцены, он широко расставил ноги, будто стоял сейчас не на сцене, а на палубе качаемого штормом корабля, – взял в руки микрофон и оглядев зал, твердым голосом произнес:

– Ребята! Я понимаю, что плохих артистов бьют и тухлыми яйцами забрасывают… Но обычно это делают после выступления! Так, что вы сначала послушайте, а потом уж будете решать, что дальше делать…

В его голосе было такая уверенность, которая заставила зал притихнуть.. Небритый, почувствовав, что остался без внимания, произнес угрожающе:

– Ну, ладно… Посмотрим, что ты можешь…

Отойдя с середины сцены, он прислонился к стене, сложив руки на груди. Таликов оглянулся на своих музыкантов и упрямо мотнул головой:

– "Россию"!

Тяжелый набат и первые аккорды песни разогретую алкоголем публику совсем не воодушевили. Услышав медленное вступление рокеры презрительно заулюлюкали, но Игорь не обращая на них внимания начал петь. Им вдруг овладела полная самоотрешенность. Стало совершенно не важно где он и почему оказался в этом зале – он весь ушел в песню, в её скорбный стих и медленный мотив… Тяжелые, пропитанные горечью слова, словно капли крови начали падать в зал, наполненный неопрятно одетой публикой. Через несколько секунд рокеры поутихли. Это была явно не та попсовая лабуда, на какую они рассчитывали. Резман, стоящий за кулисами и прикрывающий ладонью подбитый глаз, смотрел на собравшихся в зале, – кто-то из них ещё продолжал курить, кто-то продолжал отхлебывать из бутылки, но было ясно, что в настроении зала произошел перелом.

После второй песни парень с татуировкой как-то незаметно исчез со сцены, а рокеры после окончания песни начали восторженно свистеть. Из зала понеслись крики: "Давай ещё!", и кто-то даже нестройно зааплодировал…

В итоге вместо положенных полутора часов, концерт продолжался до глубокой ночи. Некоторые песни пришлось петь по несколько раз. Особенной популярностью у металлистов пользовался репертуар, где Игорь пел про разбойничий социализм и КПСС. Эти песни вызывали у них буйный восторг. С трудом закончив концерт, Игорь подошел к краю сцены. Помолчал, покачиваясь на длинных ногах. Публика в зале настороженно притихла…

– Один из ваших товарищей перед началом концерта здесь, – вдруг сказал Игорь гулко и ткнул в пол сцены перед собой, – ударил моего друга, который прилетел сюда специально, чтобы организовывать мои гастроли… Я хотел бы, чтобы этот человек вышел сюда и извинился… Сейчас! Немедленно! – последние его слова прозвучали резко, как удар бичом.