Сергей Парфёнов - Виа Долороза

Вопросов не было и присутствующие, отодвигая кресла, начали вставать.

Председатель КГБ СССР, Виктор Крюков сидел у себя в кабинете на Лубянке. Отодвинув папку донесений, он снял трубку с телефона, на котором вместо диска был вмонтирован рельефный герб Советского Союза, и поднес трубку к уху.

– Слушаю вас, Виктор Александрович, – услышал он голос Михайлова.

– Алексей Сергеевич, есть важная информация… Думаю вы должны знать, – сказал он.

– Насколько это срочно?

– Думаю срочно – иначе бы я не звонил…

– Хорошо… Сейчас у меня руководитель Госплана, давайте-ка через час… В 20.30…

И из трубки послышались короткие гудки. Крюков положил трубку обратно и посмотрел в окно. Липкий, мокрый снег падал на улице тяжелыми хлопьями, покрывая раскисшей грязной кашей мокрый асфальт, укутывая белой ватой голову и плечи памятника Дзержинскому, одиноко стоящего посреди площади.

"Весна, язви её!" – подумал в сердцах Крюков и вытащил из стола пачку сигарет. Хотя врачи запретили ему курить, иногда он все же курил, правда, не больше одной сигареты в день, и то, когда день выдавался особенно трудным, такой, например, как сегодня. Крюков достал зажигалку, щелкнул ею и глубоко затянулся, затем выпустил дым в потолок и, сделав ещё одну длинную затяжку, с силой вдавил сигарету в пепельницу.

Ровно через пятьдесят минут движение на проспекте Маркса было перекрыто. Правительственный ЗИЛ – 115 и две "Волги" сопровождения, выехав из ворот здания КГБ на свободный проспект Маркса, тревожно мигая сигнальными огнями, помчались в сторону Кремля. Милиционеры по ходу движения отдавали автомобилям честь. Черные автомобили, не сбавляя скорости, нырнули под арку кремлевских ворот и подъехали к первому административному корпусу. Выйдя из машины, председатель КГБ поднялся по лестнице на второй этаж и направился к кабинету Михайлова. Старый кремлевский паркет поскрипывал в такт его шагам и этот легкий скрип его раздражать.

"И здесь все разваливается!" – подумал про себя Крюков. – "Довели страну со своей перестройкой!"

Когда он подошел к кабинету Михайлова в коридор навстречу ему из кабинета вышел руководитель Госплана Валентин Маслов.

– Привет, Валентин Иванович! – поздоровался с ним Крюков, а потом сердито спросил. – У нас, что, осталось еще что планировать?

– А… Не спрашивайте, Виктор Александрович! – руководитель Госплана безнадежно махнул рукой. – Мы планируем одно, республики – другое, в итоге получается третье… Госзаказ срывается, предприятия останавливаются…

– Полный бардак в общем! – подытожил Крюков.

– Да ведь дошли до того, – продолжал пожаловаться Маслов, – что всю валюту отдали республикам! Так они вместо того, чтобы сырье и оборудование для заводов закупать, тратят все это на закупку продовольствия. И это в лучшем случае! А… Да что там говорить! Ведь даже не на республиканском уровне, на местном идет полная вакханалия. Раньше, когда все руководство шло через обкомы и райкомы, попробовал бы кто-нибудь сорвать план или пустить продукцию налево. Из партии – коленом под зад и волчий билет на всю жизнь… Это как минимум! А теперь запросто… Кому и зачем теперь нужен этот партбилет?

– Нет власти – нет и контроля! – Крюков угрюмо мотнул головой и со злости чуть не сплюнул на скрипучий кремлевский пол. – Вот и итог! Власть в стране всегда держалась на трех китах…. На партии, Госплане и КГБ! Партию низвели до уровня профсоюза, Госплан задвинули… Но ведь КГБ не Госплан, его так просто не задвинешь, – и он пристально посмотрел на Маслова.

– Да уж… Это уж точно! – Маслов, услышав слово "власть", засуетился, постарался поскорее замять разговор и прошмыгнуть мимо Крюкова.

– Побегу, Виктор Александрович… – сказал он. – Тут ещё кое-какие дела доделать надо…

– Ну-ну… Беги, беги! – Крюков мрачно посмотрел ему вслед и вошел в приемную Михайлова. При его появлении адъютант в приемной важно поднялся из-за стола и хорошо поставленным голосом произнес:

– Виктор Александрович, товарищ Президент вас ждет…

"Товарищ Президент!" – усмехнулся про себя Крюков. – "Ну и сочетанице! Почти как Вася Ротшильд! С голым задом, зато при бабочке!"

Тут он заметил неприкаянно сидевшего на диване начальника 9-го управления КГБ генерала Плешакова, чье управление в КГБ ведало охранной президента и других высших государственных лиц и спросил с нотками ещё неостывшей, плещущейся в голосе неприязни:

– А ты, что тут делаешь?