Анатолий Андреев: Машина

Василий Фомич слушал внимательно, но все же едва сдержал улыбку: очень уж гладко говорил Гусев, как газету читал! А тот продолжал:

— А мы им дадим машину, которая будет не только транспортом, это будет передвижная лаборатория. На тех же вертолетах забросим в тайгу горючее, устроим склады по маршруту движения. А остальное — и главное!— сделает сама экспедиция, оснащенная нашей машиной.

Гусев резко, словно натолкнувшись на что-то, остановился. Василий Фомич молчал. Его подмывало сказать Гусеву, что не надо его агитировать, что все он понимает. Да и смысла нет в этой агитации, раз уж дело решенное... Но тут же сообразил, что не следует так говорить, не время и не место. Не стоит шпильки вставлять, всерьез разговор идет...

В беседу вступил Макаров. Он поднялся, грузно заходил по кабинету, сунув руки в карманы пиджака. Ковровая дорожка глушила шаги. Время от времени он останавливался и взглядывал на Фомича:

— Теперь о том, что это даст нам. Ты знаешь, что сейчас мы делаем мелочь. Сиди, сиди, не дергайся — именно мелочь! По сравнению с новым заказом, разумеется. А теперь мы получили шанс стать заводом союзного значения. Головным заводом, выпускающим уникальную машину. Нам будут поставлять только автомобиль — «тележку» — и малую толику геофизического и электронного оборудования. Все остальное мы будем делать сами. Сами изготовим оборудование, сами его установим и отладим. От нас будет уходить полностью готовая машина.

Макаров остановился против Фомича и говорил, в упор глядя на него:

— А с головного завода много спрашивается, но многое и дается. Это и новые производственные мощности, и новое оборудование, и ассигнования на строительство жилья, наконец… Он замолк на мгновение и безо всякого перехода сказал:

— В общем, вот что, Фомич! Создается новый цех, сорок четвертый. Головной цех, который будет производить окончательную сборку и регулировку машины. Начальник цеха — Фросин. Замом рекомендовали тебя.

Честное слово, предчувствовал Фомич, к чему дело идет. Лестным было такое предложение. И страшновато браться. Но как только почувствовал Фомич, что страшно, так понял, что примерился на эту работу и уже согласен. Но надо было блюсти себя. И, ничем не показав своих размышлений, он степенно откашлялся и открыл было рот, чтобы сказать, что на ходу дела не решаются, что надо подумать, посоветоваться... Но сказать этого не успел.

— Молчи, молчи!— махнул на него рукой старый друг Макаров.— На ходу такие дела не решаются. Подумай, посоветуйся с кем нужно. А вот послезавтра дай нам окончательный ответ, чтобы уже не передумывать.

И все. И кончился разговор. Ушел Фомич. Шел и по дороге пытался настроить себя на привычный скептический лад. «Тоже мне, психологи. Заместитель директора по кадрам,— брюзжал он на Макарова,— к себе вызвать не мог! Обязательно в партком надо! Для торжественности, что ли? А машина! Подумаешь, машина! — про себя ворчал он, пыхтя и фыркая, оскользаясь на осенней слякоти и яростно сопя.— Электрификация плюс геофизикация! Великое дело — без этой машины прожить не могли!»

Но получалось что-то уж совсем не то, и он сам это понял. А тут и в цех свой пришел. Остановился, окинул цех взглядом — свой, да уже не свой. Бежала по пролету электрокара с заготовками. Два мальчонка из ГПТУ — опять от работы отлынивают, стервецы!— выскочили откуда-то из-за верстаков и шмыгнули обратно, заметив его. Привычно пахло разогретым металлом, перекатывались под сводами гул вентиляторов, шуршание станков, постукивание железа по железу, обрывки голосов. На все смотрел Фомич словно издалека, прощаясь. И когда поймал себя на этом, у него привычно защемило сердце, и он грузно потопал по проходу в свою конторку, чтобы опять сунуть под язык противно отдающую мятой и ментолом таблетку.

Сорок четвертый цех разместился на антресолях механосборочного. Да какой там цех — одно название. Две комнатушки, в одной Фросин с Василием Фомичом, в другой еще шесть человек — начальники участков, начальник цеховой измерительной лаборатории да два мастера.

Василий Фомич пока командовал один. Фросин был в Москве, и Фомич явственно представил себе, как он там дает жару разработчикам. Еще здесь, на месте, детально ознакомившись — и когда только успел! — с чертежами, он принародно заявил главному инженеру:

— Пускай они это сами изготавливают!

«Они» — относилось к разработчикам, а «это» — к тем ворохам бумаги, на которых было изображено все, отно­сящееся к машине.