Андрей Бондаренко - Беглец и Беглянка

Через пятнадцать минут они — почти одновременно — вытаскивают из светло-изумрудных вод озера по первой рыбине. Даша — грамм на шестьсот. А Олег — килограмма на два.

— Кого — на этот раз — я поймала? — ловко оглушив рыбину прибрежным камнем, спрашивает Дарья.

— Чавычу, — отвечает Олег.

— А ты кого?

— И я — чавычу.

— Прикалываешься, Красава? — хмурится девушка. — Или за дурочку меня держишь? Моя рыбёха — светло-серая и…э-э-э, вытянутая такая. Твоя же — гораздо более…м-м-м, плотная и «торпедообразная». А ещё у нее лёгкий жёлто-фиолетовый отлив и мелкие разноцветные пятнышки на боках…. Может, обидеться на тебя? Типа — по-серьёзному?

— Что ты, Дашут? Не держу. И, конечно же, не прикалываюсь, — оправдывается Олег. — Просто ты поймала местную озёрную чавычу. «Оседлую», так сказать…. Помнишь, Миня недавно рассказывал? Мол, её предки когда-то давно зашли по реке в это озеро, отнерестились, но в море — по неизвестной причине — не вернулись. Вот, и образовалась — со временем — новая рыбья порода: более мелкая и с другой формой тела…. Мне же досталась чавыча «проходная». Она ещё неделю-другую назад плавала-резвилась в Охотском море. Зашла сюда на нерест. А отнерестившись, планировала вернуться назад, в морские глубины, где совсем другая кормовая база, способствующая лучшему набору веса…. Вот, собственно, и всё объяснение.

— Извини, милый, что я вспылила. Причём, без причины. Больше такого никогда не повторится. Чесслово…. Ладно, давай, немного поцелуемся. В качестве примирения…

К двенадцати часам дня удачливые рыбаки возвращаются в лагерь.

— Гав? — интересуется Мухтар.

— Нормально отрыбачили, — пристроив два увесистых полиэтиленовых пакета рядом со «свежим» берёзовым пеньком, притворно-равнодушным голосом отвечает Олег. — Примерно двадцать пять килограмм взяли. Чавыча, в основном. Ну, и два хариуса — чисто для разнообразия…. Кто-то сомневался в наших рыбацких способностях?

— Никто больше, на, не сомневается. Молодцы. Добытчики. Был неправ, на…

Между двух палаток горит небольшой костерок. Над костром подвешен закопчённый походный котелок. Михась, сидя на корточках, старательно помешивает длинной, на совесть оструганной палочкой какое-то варево, лениво булькающее в котелке.

— Какой чудесный запах! — заинтересованно подёргивая крыльями веснушчатого носа, восторгается Дарья. — Амброзия самая натуральная…. Что там варится, Миня?

— Особый ительменский напиток, на. Называется — «нами». Меня бабушка, на, научила его варить. В стойбище…. Мы, граждане беглецы, проделали долгий и трудный путь, на. Растратили много сил. Теперь, на, их следует восстановить. «Нами», он очень хорошо восстанавливает. И вкусный. Обещаю, на…

— По крайней мере, пахнет хорошо, — подтверждает Олег. — А долго ещё ему вариться?

— Минуты четыре-пять, на, осталось. Ну, и минут двадцать пять остывать. «Нами», как говорят, надо пить залпом. Обязательно. Но мелкими-мелкими глотками, на.

— Ладно, доваривай и остужай. А мы пока рыбой займёмся: что-то распотрошим, извлечём икру с молоками и очистим от чешуи, что-то тупо засолим…. Поможешь мне, Дашут?

— С удовольствием, милый…

Они сидят на берегу озера: чистят-потрошат рыбу, разговаривают о всяком-разном, строят планы на будущее и, конечно же, изредка, слегка прикасаясь губами к губам, целуются. Обычное дело, если вдуматься…

Подходит Михась — в сопровождении Мухтара, с двумя эмалированными кружками в руках: расслабленный и умиротворённый, с ненавязчиво блестящими мутно-добрыми глазами.

— Угощайтесь, влюблённые беглецы, на, — протягивает кружки. — А уже свою долю выпил. Лепота, на, полная.

Олег берёт кружку и пьёт. Дарья следует его примеру.

— Пей до дна. Пей до дна, — дурашливо бормочет Михась. — Пей до дна…

Кружки пустеют.

— Безумно вкусно и ароматно, — хвалит Даша. — С нежным привкусом гвоздики…. Ой, мурашки побежали по спине. И по плечам. И по ногам. Мелкие и холодные-холодные…. А-а…

Девушка замолкает.

Олег обеспокоенно поворачивает голову в ее сторону.

Вернее, пытается это сделать. Но ничего не получается.

«Что происходит?», — вяло текут в голове тревожные мысли. — «Я упал и лежу на земле? Странно…. Тело — словно бы не моё. Голова не поворачивается. Рука…. Нет, не поднимается…. Губы лишь слегка шевелятся. И язык еле-еле ворочается…. Слова? Нет, лишь хрип получается надсадный…. Засада…. Миня подходит и наклоняется…. У него — добрые глаза? Ха-ха-ха. Не смешно…. Злые они. И очень решительные…. Что он делает? Чёрт, снимает с моего плеча автомат. Щёлкает предохранителем…. Похоже, приехали…. Сбывается старинная ительменская примета, мол: — «Затяжные грозы без дождя — к трудностям и неприятностям…». Накопилась-таки не выплеснутая в грозу небесная «водяная энергия». Да и ударила — через напиток «нами» — в нас с Дашутой. Жаль, что так получилось. Очень жаль. Хоть поцеловаться успели, и то ладно…. Веки смыкаются…. Сомкнулись. Ничего не вижу…».