Андрей Бондаренко - Беглец и Беглянка

— А, всё же? — настаивает девушка.

— Тогда, конечно, придётся их пристрелить, — Олег стаскивает автомат с плеча и «щёлкает» предохранителем. — По законам военного времени, что называется.

— Серый! — долетает до них. — Зяма! Где вы, черти чумазые? Эй! Выходите, морды кандальные, так вас и растак! Эй! Отзовитесь…

Через несколько минут крики стихают.

— Что там, Дашута?

— Да, ничего особенного. Пилот задумчиво прогуливается вокруг вертолёта. А «браток» подошёл — с наветренной стороны, чтобы не попасть в дымовую полосу, — к дотлевающему домику. Чего-то там осматривает и высматривает…. Хм, интересно…

— Что — интересно?

— Пока сама толком не знаю, — признаётся Дарья. — Так, лишь мысль неясная и мимолётная посетила. Надо будет и нам с тобой прогуляться на пепелище. Потом. Типа — на экскурсию…

Вертолёт, грузно поднявшись в вечернее небо, улетает. Его гул постепенно затихает вдали.

Выждав пятнадцать минут, они идут к сгоревшему дому.

— Что это за листы? — тыкает пальчиком Даша. — Они железные?

— Сейчас посмотрим…. Железные, — подтверждает Олег. — Но достаточно тонкие.

— А откуда они взялись?

— М-м-м…. С крыши, скорее всего. Поверх она была крыта светло-серым «пластиковым шифером». А под ним, как я понимаю, крышные стропила и доски были оббиты тонким кровельным железом…. Для чего и почему? Кто же этих хитроумных иностранцев разберёт. Наверное, потому, что так было предусмотрено в проекте. Сейчас «пластиковый шифер» сгорел, а железные листы остались.

— И это — весьма кстати.

— Зачем нам понадобились эти листы?

Дарья рассказывает — зачем.

— Нормальный вариант, — одобряет Олег. — У тебя, Дашута, не голова, а дом Советов. Варит — как надо, короче говоря.

— А то…

Ещё через два с половиной часа, когда кровельное железо окончательно остывает, Олег и Даша перетаскивают — в три приёма — несколько листов к вертолётной площадке. Потом отгребают мелкие осколки базальта, которыми выложена площадка, в разные стороны и помещают на освободившееся пространство листы. А после этого возвращают чёрные камушки на прежнее место. То есть, засыпают ими железо.

— Просто замечательно получилось, — довольно резюмирует Дарья. — Как я и задумала…

Они возвращаются в Реликтовую рощу. Костра, дабы не рисковать, не разжигают. Разогревают на газовом примусе уху и ужинают. Кипятят воду и заваривают чай. Варят еду на завтрашний день: кашу из сорго с кусочками оленьего мяса. Кормят оленятиной вернувшуюся Найду. А после этого забираются в спальные мешки, обнаруженные Олегом в сборно-щитовом домике, и пытаются уснуть. Найда ложится между ними.

— Прямо как в книге — «Тысяча и одна ночь», — сонно-усталым голосом сообщает Даша.

— А что там было? Напомни, пожалуйста, — просит Олег.

— Это звучит примерно так: — «Мужественный воин и прекрасная принцесса легли спать на одной кровати. Но между ними был кинжал…». А между нами, Красава, собака…

Приходит сон.

Ей снится зелёная весенняя поляна. По весёлой молоденькой траве идут белобрысый широкоплечий мужчина почти двухметрового роста и стройная черноволосая женщина, которая ниже своего спутника на добрых полторы головы. На руках у мужчины — крохотный смешной щенок.

«Это же мои папа и мама», — радуется Даша. — «А лобастый щенок — это Мухтар. Наш сторожевой пёс, только, так сказать, в раннем-раннем детстве…».

— Доченька, ты же мечтала о собаке? — ласково улыбаясь, спрашивает мама. — Вот, мы с отцом и решили — подарить тебе на день рождения этого славного пёсика… Ты рада?

Раздаётся восторженный визг.

«Это я и визжу. До чего же звонко…. Теперь моих щёк слегка касается что-то шершавое. И щекотное-щекотное…. Что это такое? Язык Мухтара, конечно же…. Я где-то читала, что мы не можем видеть во сне самих себя. Ну, типа — со стороны. А жаль. Я с огромным удовольствием взглянула бы на себя — семилетнюю…».

— Какая же у нас нежная дочка, — с чувством говорит отец. — Словно цветочек полевой.

— Избыточно нежная, — возражает мама. — Трудно ей будет — с таким-то мягким нравом — в этой жизни…

Картинка пропадает.

— А папе очень идёт его белобрысый «ёжик». Прямо как у Красавы, — шепчет во сне Дарья. — И мамочка у меня очень симпатичная. А разрез глаз у неё — чисто «ительменский». Как и у дедушки Ворона…. И Мухтар — щенок хоть куда. Очень смышлёный и добрый…. Ах, так его же застрелят через шесть лет. И папу с мамой убьют. Сволочи…

Второй сон.