Владимир Бартол - Против часовой стрелки

Сегодня Марио был первым, что было необычно. Он стоял под козырьком автобусной остановки, с которой каждое утро ездил на работу на судоремонтный завод. Здесь же вечером он выходил. Он работал по четырнадцать часов в день, за небольшие, но постоянные деньги, которые ему платил хозяин-иностранец, тот, что выкупил обанкротившийся завод. За эту плату он требовал абсолютной преданности и дисциплины, поэтому Марио и думать не смел об опозданиях или безделье, бывших раньше привычными. Он уже давно не был в отпуске, хотя сейчас как раз размышлял об этом. Приближалось время праздников и народных гуляний, и хорошо было бы оказаться свободным, без обязанностей, особенно теперь, когда у него появилась та, с кем он впервые мог разделить радость. Уже давно ему надоело общество приятелей и скучные посиделки на веранде единственного деревенского кабачка, где с кружкой пива в руке они мечтали о загорелых девушках, которые потом исчезали вдали, как неосуществимая мечта. Еще до того, как вдалеке раздался автобусный гудок, каждое утро подгонявший опаздывающих, в числе которых почти всегда был и Марио, он решил, что сегодня впервые войдет в приемную директора и решительно попросит его о недельном отпуске. При этой мысли он непроизвольно заправил футболку и провел руками по потным волосам, все еще взъерошенным от любви.

Разболтанный автобус с шумом заехал на пригорок у деревни и, гудя, съехал к остановке у дороги. Двери были все время открыты, так что водитель, лишь немного притормозив, но не останавливаясь, забрал пассажиров. Марио быстро запрыгнул, посмотрел назад на поле, где сквозь оливковую рощу шли еще два его товарища по работе, и улыбнулся. Они догоняли автобус, который уже отъехал. Парни сломя голову побежали наперерез к пригорку на выезде из деревни, где был дом Марио. Там автобус чуть замедлил ход, и опоздавшие вскочили в него в последний момент перед тем, как грохочущая машина наконец отправилась на другой конец острова. Это была обычная утренняя картина, к которой пассажиры уже привыкли, поэтому никто не выказал беспокойства, тем более водитель, который уже гнал к следующей деревне. Между тем Марио сидел на заднем сиденье, рядом с открытыми дверями, там не так жарко, и смотрел на море вдали, где сверкали белые рыбацкие лодки. Медленно веслами их подгоняли старые рыбаки. Море было тихим и гладким, солнце уже стояло над островом.

Пока автобус мчался по острову, Марио мирно предавался мечтаниям, думая о будущем, впервые представшим перед ним. Близилось тридцатилетие, а у него еще не было настоящей цели. Целыми днями он работал на заводе, жил в доме малоимущих родителей, без земли, без скотины. И хотя Марио был старшим сыном (а младший уже долгое время служил моряком на трансокеанском лайнере), он не мог рассчитывать на наследство, которого бы хватило на всю жизнь. Только сейчас, когда дом остался позади, он вспомнил: впервые случилось так, что он не ночевал дома, — и это придало ему уверенность в себе и незнакомую прежде решительность. Впервые провел ночь с девушкой, которая пообещала ему завтра. Он знал, что приходит его время, и был к этому готов, хотя все произошло в одну ночь.

Несмотря на бешеную скорость, приехали как всегда с опозданием. С утра всех уже изрядно продуло и помяло от срезанных поворотов и резкого торможения. Автобус остановился посреди маленькой, вымощенной белым камнем площади у самого моря. Здесь вышло большинство пассажиров, которые или быстро скрылись в узких улочках, или пересели на другой автобус, отправлявшийся с минуты на минуту, и поехали дальше по острову. Так что в салоне остались лишь рабочие с завода.

Марио, как, наверное, еще ни разу в жизни, тоже захотелось спокойно выйти, прогуляться по берегу до киоска, купить газету и пачку сигарет, и еще долго сидеть в тени одной из многочисленных кафешек и медленно пить маккьято. Тогда он смог бы собраться с мыслями и тихо вспоминать свою незабываемую ночь. Возможно, позже, когда открылись бы сувенирные и ювелирные магазины, он нашел бы в карманах достаточно денег, чтобы купить своей возлюбленной маленький подарок, может быть, серебряное кольцо, а может — только кулон или амулет со знаком зодиака.

Это пришло ему в голову в тот момент, когда автобус, резко рванув, проехал площадь, и ему в глаза бросилась большая надпись над витриной — «Филигрань». Тут мечтаниям раннего утра пришел конец. По узким улочкам поехали вверх, назад на главную улицу, которую пересекли, сигналя, и начали быстро спускаться на другую сторону острова, к судоремонтному заводу.