Марк Леви - Семь дней творения

– Кто-нибудь, обратите на меня внимание хотя бы на минуту, у меня важный вопрос!

Вся улица замерла, все взоры устремились на нее. Пятеро мужчин, шедших гуськом по тротуару, хором сказали:

– Что за вопрос? У нас есть ответ!

– Мне надо на гору Синай, срочно!

Раввины встали вокруг нее кружком и заспорили, показывая жестами разное направление. К Софии протиснулся маленький человечек.

– Идите за мной. У меня машина, я вас отвезу. Он заспешил к старенькому «Форду», стоявшему поблизости. Лукас отделился от своего фонарного столба.

– Быстрее! – поторопил их водитель, распахивая дверцы. – Надо было сразу сказать, что дело срочное!

Лукас и София сели сзади, машина сорвалась с места. Лукас огляделся, прищурился и сказал Софии на ухо:

– Давай ляжем на сиденье, будет глупо, если нас засекут так близко от цели.

Софии было не до споров. Лукас сгорбился, она положила голову ему на колени. Водитель посмотрел на них в зеркало заднего вида, Лукас ответил на его удивленный взгляд широкой улыбкой.

Машина ехала быстро, распугивая гудками пешеходов. Через полчаса она остановилась у очередного перекрестка.

– Вам гору Синай? Получайте! – Водитель радостно обернулся.

София удивленно выпрямилась, водитель протянул руку.

– Уже? Я думала, это гораздо дальше.

– А оказалось гораздо ближе! – ответил водитель.

– Почему вы протягиваете руку?

– Почему? – повысил он голос. – От Бруклина до Мэдисон-авеню, тысяча четыреста семьдесят – это двадцать долларов, вот почему!

София вытаращила глаза. За окном машины громоздился внушительный фасад манхэттенской больницы «Маунт Синай».

Лукас вздохнул.

– Извини, я не знал, как тебе об этом сказать…

Он расплатился с водителем и увел Софию, которая не могла вымолвить ни слова. Она добрела до скамеечки на автобусной остановке и села в полной оторопи.

– Ты перепутала горы Синай: схватила ключи от маленького Иерусалима в Нью-Йорке.

Он встал перед ней на колени и взял ее руки в свои.

– Остановись, София… Им не удалось решить судьбу человечества за тысячи лет, так неужели ты думаешь, что нам удастся это сделать за семь дней? Завтра в полдень нас разлучат, так не будем же терять ни минуты, времени у нас совсем мало. Я хорошо знаю город, позволь, я превращу этот день в наше мгновение вечности.

Он помог ей встать, и они пошли по Пятой авеню в сторону Центрального парка.

Он привел ее в маленький ресторанчик в Грин-вич-Виллидж. Сад за рестораном в это время года пустовал, но они устроили себе там праздничный обед. Потом, на пути в Сохо, они заходили во все магазинчики, десять раз меняли наряды, оставляя прежние бездомным, бредущим по тротуарам. В пять часов Софии захотелось дождя. Лукас привел ее на парковку, поставил на середину пандуса и щелкнул зажигалкой под дымоуловителем. После этого они гуляли, взявшись за руки, под ливнем, предназначенным для них одних. Когда сирена оповестила о приближении пожарной машины, они бросились бежать и нашли убежище под огромным воздухообменником, где быстро обсохли. Потом их приютил комплекс кинотеатров. Их не занимало, чем кончаются картины, важны были только начальные кадры: семь раз меняли они залы, стараясь не рассыпать в коридорах попкорн. Когда они наконец вышли на Юнион-сквер, было уже темно. Такси доставило их на угол 57-й стрит. Они зашли в большой магазин, работавший допоздна. Лукас выбрал черный смокинг, София – модный костюм.

– Баланс по счетам подводится только в конце месяца, – прошептал он ей на ухо, когда ее смутила цена.

Они вышли на Пятую авеню и пересекли холл огромного отеля на краю парка. На верхнем этаже их усадили за столик у окна, из которого открывался захватывающий вид. Они отведали все незнакомые ей лакомства, однако на десерты у нее не хватило духу.

– От этого я поправлюсь только послезавтра, – сказала она, сдаваясь и выбирая шоколадное суфле.

В одиннадцать часов вечера они вошли в Центральный парк. Было тепло. Они погуляли по аллеям, под фонарями, посидели на скамеечке под раскидистой ивой. Лукас снял пиджак и укрыл Софии плечи. Глядя на белокаменный мостик над аллеей, она сказала:

– В городе, куда я хотела тебя перебросить, есть высокая стена. Люди пишут свои желания на клочках бумаги и оставляют их между камнями. Забирать их никто не вправе.

Бродяга, тащившийся по аллее, поздоровался с ними и исчез в темноте, под мостиком. Стало тихо. Лукас и София смотрели в небо. Огромная луна лила на них серебристый свет. Их руки переплелись, Лукас поцеловал Софии запястье и, вдыхая аромат ее кожи, прошептал: