Марк Леви - Семь дней творения

– Я тоже, – созналась она, вертя пальцами монетку в двадцать центов. – Что вы здесь делаете?

– То же, что и вы. Приехал справиться, как она.

– Зачем? – спросила София, роняя монету в карман.

– Чтобы написать отчет. Пока что в графе «пострадавшие» я поставил цифру «1». Теперь надо уточнить информацию. Терпеть не могу оставлять сегодняшние дела на завтра. Не выношу задержек.

– Как и я…

– Лучше бы вы приняли мое приглашение. Тогда ничего этого не произошло бы.

– Не вы ли говорили недавно о такте? Занятное у вас представление о тактичности!

– Ее выпишут поздно ночью. Вилка для утки в человеческом мягком месте – это страшное оружие. Там шитья на несколько часов, мы вполне успеем посидеть в кафе напротив. Приглашаю вас.

– Никуда я не пойду.

– Как хотите. Подождем здесь. Не очень приятное местечко, но если вы так предпочитаете… Тем хуже!

Они просидели на скамейке спина к спине больше часа, прежде чем в коридор вышел хирург. Хлопка ладонями в латексе не прозвучало (хирурги снимают перчатки при выходе из операционного отделения и бросают их в предназначенный для этого бак). Матильда вне опасности, артерия цела, сканирование не выявило повреждений черепа, позвоночник тоже не тронут. У нее два перелома без смещений – руки и ноги, в нескольких местах пришлось наложить швы. Сейчас ей накладывают гипс. Осложнения возможны всегда, но хирург надеется, что обойдется без них. Тем не менее пострадавшей, по его мнению, полезно будет провести несколько часов в полном покое. Он будет признателен Софии, если она предупредит близких, что до утра пострадавшую нельзя будет навещать.

– Это я запросто, – заверила его София. – Кроме меня, у нее никого нет.

Она продиктовала дежурной по этажу номер своего пейджера. Выходя, она, не глядя на Лукаса, уведомила его, что изменений в протоколе не предвидится, после чего исчезла за турникетом приемного отделения. Лукас нагнал ее на безлюдной стоянке. Она искала ключи от машины.

– Буду вам весьма признательна, если вы перестанете меня пугать, – сказала она ему.

– Кажется, мы с вами неудачно начали, – проговорил Лукас сладким голосом.

– Начали… что? Помявшись, Лукас ответил:

– Допускаю, что иногда бываю прямолинеен. Но я искренне рад, что ваша подруга легко отделалась.

– Глядите-ка, хоть в чем-то мы совпадаем! Чего только на свете ни бывает! А теперь, если вы мне позволите отпереть дверцу…

– Может быть, все-таки выпьем вдвоем кофе? Не возражаете?

София промолчала.

– Ну, это так просто говорится… Вы не пьете кофе, я тоже. Как насчет апельсинового сока? Тут напротив делают восхитительный сок!

– Откуда такое желание утолить жажду в моем обществе?

– Я только что приехал в Сан-Франциско и не знаю здесь ни души. Три года абсолютного одиночества в Нью-Йорке – я, кажется, неоригинален… «Большое Яблоко» превратило меня в дикаря, но я решил измениться.

София, склонив голову набок, наблюдала за Лукасом.

– Ладно, начнем все сначала, – сказал он. – Забудьте про Нью-Йорк, про мое одиночество и про все остальное. Сам не знаю, откуда у меня такое острое желание выпить с вами рюмочку. Дело не в рюмочке, а в стремлении с вами познакомиться. Вот я и выдал вам правду. Теперь вы правильно поступите, если скажете «да».

София посмотрела на часы, колеблясь, потом улыбнулась и приняла приглашение. Они перешли улицу и зашли в «Криспи Крем». В маленьком заведении вкусно пахло свежей выпечкой, из печи только что извлекли противень с горячими пирожками. Они сели у окна. София не ела, она в изумлении наблюдала за Лукасом: тот меньше чем за десять минут проглотил семь глазированных пирожков.

– Как я погляжу, вы исключаете чревоугодие из перечня смертных грехов? – не выдержала она.

Прозвище Нью-Йорка.

– Ах эти мне басни про грехи! – отозвался он, беззастенчиво облизывая пальцы. – День без лакомств – хуже безоблачного дня!

– Вы не любите солнце? – удивилась она.

– Почему, очень даже люблю! Солнечные ожоги, рак кожи, гибель от теплового удара, удушье от галстука, ужас женщин при мысли о потекшем гриме, повальные простуды от кондиционеров, дырявящих озоновый слой, растущее загрязнение окружающей среды, падеж животных от жажды, не говоря о задыхающихся стариках… Так что извините, солнце изобрел вовсе не тот, на кого думают.

– Странное у вас представление о жизни! София насторожилась всерьез только тогда, когда

Лукас заявил своим низким голосом, что необходимо проявлять честность, отделяя зло от добра. Ее удивил порядок слов: Лукас упорно ставил зло впереди добра, хотя обычно люди инстинктивно поступают наоборот…