Леонора Каррингтон - Слуховая трубка

Наташа что-то сказала миссис ван Тохт, та подошла к двери и выглянула наружу. Меня она не увидела: между мной и дверью удачно оказался куст фуксии, который спрятал меня от нее. Ван Тохт вернулась к Наташе и кивнула. Наташа вынула из кармана пилку для ногтей и пробуравила ею отверстия в полудюжине кубиков фаджа.

После чего открыла какой-то пакет и высыпала его содержимое в полость помадок. Затем дамы подогрели в кастрюльке остатки фаджа и залили расплавленной массой отверстия, словно их и не было. Процесс не отнял много времени, к тому же, судя по всему, они сильно спешили. Наташа завернула помадки в вощеную бумагу, что-то сказала миссис ван Тохт и торопливо направилась к двери. Ван Тохт, напряженно улыбаясь, опять кивнула.

Я вжалась в стену, чтобы Наташа меня не заметила, и она быстро проскочила мимо. Секундой позже из-за росшей передо мной жимолости выскользнула Мод и стала красться за Наташей. Я рассудила, что Мод не могла быть свидетелем странной сцены на кухне, хотя решила, что она притаилась в засаде примерно по тем же причинам, что и я. Когда они немного удалились, я пустилась за ними и, срезав путь, оказалась за Наташиным иглу раньше нее. Там заняла позицию так, чтобы поверх низкой решетки видеть в окно все, что происходит внутри. Наташа вошла в иглу, положила фадж в верхний ящик комода и накрыла, как мне показалось, нижним бельем. Она стояла спиной к двери и не видела, что Мод просунула в иглу голову и наблюдала за всеми ее манипуляциями. Мод скрылась прежде, чем Наташа успела обернуться. Дальше я незаметно последовала за Наташей, которая направилась мимо Пчелиного пруда к кухне, и поскольку я была вооружена слуховой трубкой, то подслушала следующий разговор:

— Привет, Джорджина! Я рада, что у нас появилась возможность перемолвиться наедине. — Это был Наташин голос. — Хватит нам наскакивать друг на друга, как двум глупым девчонкам.

В ответ Джорджина хмыкнула и что-то проворчала, но я не расслышала.

— Я — плохиш. Я манкировала своими обязанностями и припрятала дома немного фаджа, — хихикнула Наташа. — Хочу пригласить тебя немного повеселиться, расцеловаться и забыть о прошлом.

— Приду, — ответила Джорджина, — но только обойдемся без поцелуев. То, чем ты одержима, может быть заразным.

— Ха-ха-ха, — весело рассмеялась Наташа. — Ты обладаешь подлинно английским чувством юмора.

Все, что я услышала, было совершенно неожиданно, и я точнее нацелила трубку, чтобы не пропустить ни слова.

— Извините, не могу ответить комплиментом на комплимент, — заявила Джорджина. — Уж слишком много вам является святых.

— Возможно, я принимаю свой дар слишком серьезно. Но кто знает, когда его могут отнять. Ты, Джорджина, вполне способна оказаться следующей, кто услышит голоса.

— Избави господи! — с горячностью отмахнулась та.

— Мне пора возвращаться, прежде чем миссис Гэмбит заметит мое отсутствие, — сказала Наташа. — Вечером проберусь в твою веселую палатку и принесу что-то вкусненькое. A toute a l’heure [14] До скорого ( фр.). , Джорджина.

Они разошлись.

Я услышала, как Наташа довольно рассмеялась. Джорджина повернула в другую сторону, и мне показалось, отпустила себе под нос крепкое ругательство.

По дороге домой я обдумывала все, что услышала. Мне очень не хватало Кармеллы, чтобы обсудить странные события. Мимо иглу Наташи я проходила как раз в тот момент, когда из дверей выскользнула чья-то фигура и скрылась в саду. Нельзя было не узнать синюю муслиновую блузку Мод. Не иначе явилась поживиться припрятанным фаджем.

Не могу сказать, что меня обрадовало все, чему я стала свидетельницей, но тревоги я не испытала. Мозг работал слишком медленно, чтобы прийти к своевременному заключению, а когда я все поняла, было слишком поздно. Меня отвлекла встреча с Кристабель Бернс, и я забыла о фадже, поэтому считаю, что не целиком виновата в том, что вовремя не предупредила беднягу Мод.

Если бы Кристабель Бернс была белой, я могла бы не заметить ее постоянной молчаливой деятельности. Но негритянка среди нас — экзотика, и я невольно находила в ней нечто необычное. Многие из нас пытались втянуть ее в разговор, но она была постоянно занята: носила из башни и в башню то накрытые подносы, то банные полотенца, то белье. Из-за этих постоянных перемещений она напоминала мне одинокого торопливого муравья, тем более что при своем солидном торсе имела тонкие руки и ноги. Но на этот раз Кристабель никуда не спешила — сидела на скамейке возле маяка, аккуратно сложив на коленях руки.