Вячеслав Миронов - День курсанта

— Лучше гор могут быть только горы, на которых ты еще не бывал — кто-то процитировал строчку из песни В.С. Высоцкого.

— Неправильно это! Лучше по — другому! Лучше баб могут быть только бабы…, на которых ты еще не бывал!

— Ты все к гризде сведешь!

— Я о ней всегда думаю!

— Заметно! Гриздострадалец!

— Училище! Становись! — раскатился бас полковника Бачурина над плацем.

Развод прошел быстро. Наш батальон уже выдерживал паузу со всеми другими старшими курсами и торопился с ответом.

И началась учеба. К обычным, уже понятным, привычным добавился СЭС. Это не санитарно-эпидемиологическая станция, а «средства эксплуатации средств связи». Вот и сидели и изучали азбуку Морзе. Вводное занятие проводил подполковник Юдин. Он показал высший пилотаж. Больше него в училище никто не принимал и не передавал групп. Одна группа — пять знаков. Казалось, что из динамиков несется какой-то треск. Вроде как, в эфире просто треск и шум. А Юдин мелом на доске с поразительной четкостью и скоростью рисовал буквы и цифры. Оказывается, что смешанный текст гораздо сложнее, чем раздельный. Мы сидели, как в цирке, раскрыв рот. Мастерство всегда, в любом деле вызывает уважение и восхищение. Ас! Нам до такого мастерства, как до Луны пешком. Потом он показал класс, работая радиотелеграфным ключом. Казалось, что невозможно за такой короткий промежуток времени извлечь из этого коромысла такую скорость. Ну, а уж, и принять, и расшифровать тоже невозможно.

Обучаясь в школе, институте, выезжали на уборку картофеля, хмеля! Великолепное времяпрепровождение! Идешь за комбайном картофелеуборочным, собираешь картошку с земли, складываешь в ведра, потом в мешки ссыпаешь, а затем их на машину.

Свежий воздух, девчонки, друзья! Вечером по стакану вина или стопочку водочки и на танцы под магнитофон! Здорово!

Примерно также рассуждали все.

Ага! Как же мы заблуждались!

Привезли на машинах в чистое поле. Огромное поле, от горизонта до горизонта. Посередине этого поля — овраг. Там наш лагерь. Четыре палатки. Только не те, в которых мы жили, а побольше. Кол, на него палатка натянута, растяжки. Только почти низа у палаток нет. Списанные какие-то, полусгнившие. Вместо матрасов — солома. Одеял, подушек нет. Рядом полевая кухня.

Спать — прижавшись друг к другу, пилотку разворачиваешь и натягиваешь на уши. И комары! Толпы! Кучи комаров! По утрам уже иней. Откуда эти кровопийцы морозоустойчивые взялись? Мутанты кемеровские! Наверное, специально их местные вывели, мстят военным!

Утренний туман со всего поля спускается в этот овраг.

— Рота! Подъем! Строиться!

Все выползают в шинелях, поеживаются.

— Холодно!

— Мокро!

— Сейчас погонят на зарядку!

— Зема, что, совсем с ума сошел?

— А ты, что, не знал?

Все спали, прижавшись друг к другу, как сельди в банке или кильки в «Братской могиле». Так теплее, да, и комариные атаки переживать тоже легче.

Недалеко от палатки лежит Правдоха. Лицо все облеплено комарами. И лежит, не как мы. А на сырой от росы траве. Мы спали все скрюченные, скованные холодом. Этот же… Раскинув крестом руки, на спине. Как мертвый…

— Парни, кажется, Правдоха помер!

— Да, ну, на хуй!

— Смотри, как лежит!

— Выкатился и замерз, что ли?

— Пиздец!!!

— Что делать-то?

— И не шевелится!

— Морда вся в комарах!

— Эй, Прадоха! Подъем, сука! Ты чего разлегся-то?! — Гурыч легонько пихает в бок Олега носком сапога.

Никакой реакции.

Вроде и помер, а брать его боязно. Покойник. Вдруг от какой заразы преставился-то!

— Эй, Олег! Вставай! — Буга пинает его руку.

Рука летит и падает на недвижимое тело.

— Если помер — часы мои!

— Да, ну, на хуй! С чего он умер-то!

Пальцы на руке пошевелились.

— Живой, гад!

— А ну, поднимем!

— Оживим!

В армии сострадание быстро уходит! Рядом стоящие несколько раз попинали тело на земле. Правдюков застонал, зашевелился, сонно отмахиваясь как от комаров, так и от пинков.

— Эй! Вы чего?!

— Ты, чего, морда сучья?

— Мы думали, что ты сдох!

— Некоторые уже на часы твои глаз положили!

— Думали, что с телом делать!

Правдюков схватился за часы, проверяя, на месте они или нет.

— Не боись! Мы только хотели!

— А помер бы — сняли бы.

— Не пропадать же добру.

— Покойнику имущество не положено.

— Ты чего, урод, из палатки выкатился?

— Ночью в туалет пошел, а когда вернулся, то мое место было занято. Вот сбоку и лег возле Попа. А тот, наверное, и вытолкнул меня.