Эвелина Пиженко - Когда осенние печали. Часть 2.

— Что, ещё один ресторан?

— И не ресторан. Не хочу хвастать, но… ресторан это уже мелко для меня, Аня. Я ночной клуб открываю, с игровым залом, проще говоря — казино. Там куча лицензий нужна, всяких сертификатов… да Бог с ним… Я ведь не об этом хочу с тобой поговорить.

— О чём? — она неожиданно перешла на полушёпот.

— Ты думаешь, что проявила слабость?

— Это в тысячу раз хуже, чем просто слабость.

— Это в тысячу раз сильнее, чем просто мужество. Ты всё правильно сделала, Аня. Вот смотри… Люди часто ошибаются с определением истинных ценностей. Да, я согласен, что говорить о чести, совести, достоинстве — очень красиво. Но только говорить… Потому, что все эти качества не накормят и не оденут. Люди делятся на два лагеря, Аня… Одни ходят с гордо поднятой головой, не имея за душой ни гроша, не умея обеспечить ни себя, ни своих близких. Они гордятся тем, что не переступают через какие-то, ими же придуманные, моральные принципы. И другие — которым приходится переступать через многое, и даже многих, ради того, чтобы тоже жить и ходить с гордо поднятой головой. И те, и другие несут свой морально-нравственный крест. Первые мучаются оттого, что их дети не устроены, им приходится своим горбом зарабатывать на хлеб, терпеть унижения, потому, что за ними нет никакой силы — ни финансовой, ни административной. Другие тоже мучаются… оттого, что им тоже приходится и унижаться, и ронять себя, и даже унижать других… и такое бывает, и зря думают все остальные, что это приносит удовольствие. Только в определённой мере. В общем и целом это набор чувств человека, который таким образом воюет за своё место под солнцем. А теперь смотри, что получается… И тем, и другим приходится испытывать, по сути, одинаковые ощущения… только вот нравственные мучения матери, которая не может купить инструмент своему талантливому ребёнку из-за банального отсутствия денег, коренным образом будут отличаться от нравственных мучений той же матери, которая сделает единственно правильный поступок — произнесёт одно-единственное слово "простите"… после которого она сохранит работу, достаток и купит своему ребёнку абсолютно всё, что он заслужил. Ты понимаешь меня, Аня?

— Не знаю… — во время речи Лапина Анна сидела с бесстрастным лицом, не выражая никаких эмоций, — Я даже не знаю, что тебе сказать…

— Всё правильно, — он уверенно кивнул, — вот так, сразу, этой теории не постигнуть. И, если бы ты сейчас кинулась мне на шею с криком: "Лёнька, я всё поняла, как здорово!", я пожалел бы о нашем разговоре. Но ты ещё мудрее, чем кажешься… Я восхищаюсь тобой, Анюта…

— Я не отрицаю, что в твоих словах есть рациональное зерно… — она как будто не услышала его последней фразы, — Но как быть с совестью? Как быть с душой, в которую плюнули… ведь с этим придётся жить…

— А нам всегда с чем-то приходится жить… — он бросил на неё осторожный взгляд исподлобья, — Разве нет? Пойми, Аня, о чём бы мы не рассуждали, каким высоким материям бы не отдавали предпочтение, но правда жизни — она вещь суровая, лирики не приемлющая… Всё в жизни сводится к низменным инстинктам — поесть, попить, укрыться потеплее. И всё равно найдётся за что поплакать и попереживать… Так лучше это делать с сытым брюхом… ты уж прости меня за мужицкие выражения. Я ведь, Аня, далеко не аристократ… Сам всего добился. И где бы я был, если бы не приходилось и кланяться, и ножкой шаркать… и всякой мрази комплименты расточать. Бывали такие, что им один приговор — пуля в лоб, а я с ними и в баньке парился, и водку пил на брудершафт, и братьями называл… Зато теперь я могу смело смотреть в завтрашний день, растить свою дочь, не боясь, что она останется без образования, квартиры или мужа, наконец. Да, Аня… я как тот царь — за Кристинку полцарства и коня отдам, лишь бы избранник ей был по душе. Я его сам в люди выведу, если будет того стоить. Пусть другие думают, как своих дочерей выгодно пристроить… А моя дочь уже пристроена, пусть за неё женихи копья ломают.

— Так не каждый сможет.

— А каждому и не надо. У каждого — свой потолок, Анечка. Но и его надо достичь, а не ползать всю жизнь по некрашеному полу. Ну, вот не пошла бы ты извиняться… Что дальше было бы, как думаешь?

— Что-что… — Аня снова горько усмехнулась, — Я и сейчас ещё не уверена, что всё закончилось…

— Закончится, — Лапин на секунду прикрыл веки — как будто в подтверждение своим словам, — можешь не сомневаться.

— Хорошо бы… А было бы… Жалоба… комиссия… из Димы троечника уже начали делать… в лучшем случае мне пришлось бы уволиться уже через пару недель.