Ян Отченашек - Гражданин Брих. Ромео, Джульетта и тьма

— Ах, вот в чем дело!

— Да, и в этом. Никто не запрещает тебе думать что угодно, но придерживай язык, пока не влип. Много было таких горячих голов! Думаешь, ты в своих книжках набрался бог весть какой мудрости? Уж очень вы, молодые, высокого о себе мнения. Вижу это и по нашей Иржине, она тоже…

— Знаете что, дядя, — хрипло прервал его Брих. — Подите вы к черту! Пекитесь лучше о себе! Не усердствуйте слишком в своих заботах обо мне, у меня своя голова на плечах.

Он резко шагнул, провел рукой по лицу, словно пробудившись от тяжкого сна, и вышел, хлопнув дверью. За столом он с отвращением взял в руки какие-то счета и уткнулся в них.

Мысли разбегались. Что же дальше?

Мария Ландова вернулась с обеда, Брих бросил ей на стол несколько неоплаченных счетов и молча смотрел, как она покорно нагнулась над машинкой и ее тонкие, как тростник, пальцы, забегали по клавишам. Тррррр, тррррр! «При просмотре наших записей мы обнаружили…» И опять: «При просмотре…»

Что будет дальше? Этот вопрос назойливо сверлил сознание Бриха. Казалось, что-то рушится у него на глазах. Глупость… нет, бессмыслица! Завтра побываю у Бароха, в конце концов, не пришел же конец света. Что нужно от меня этому Бартошу? Может быть, он следит, хочет поймать меня? Пусть! Надо иметь собственное достоинство, а не быть таким, как дядя, который ничем не гнушается. Приди сюда чапековские саламандры, он легко пристроился бы и к ним, у него резиновая спина и циничный взгляд на мир, он думает только о себе. И не он один, вот в чем беда! Свободу надо уметь защищать! Существуют же гордость и достоинство свободной личности. Взять хотя бы историю нашего народа, — если в ней есть чем гордиться, то именно этим! Что же предпринять? Выбежать на улицу и взывать к толпе? Врываться в тесные кучки людей, проникнутых ненавистью, и кричать им в лицо: «Что вы делаете? Вы все с ума сошли от фанатизма! Подрубаете сук, на котором сидите!»

Нет, с Бартошем ему не найти общего языка. Коммунисты сумели запутать яснейшие понятия. Но ведь еще недавно жил в нашей стране старый профессор, гуманист. Брих готов поклясться, что Масарик был живым олицетворением всех благородных идей. Брих учил о нем в школе, он рос под солнцем идей старенького профессора, был вскормлен ими; остальное питание зачастую состояло из тонких ломтей хлеба. Что сказал бы на это Бартош? Наверное, заговорил бы о «классовой борьбе»! На все у них есть готовый ответ. Конечно, и прежде была нужда, Брих испытал ее на собственной шкуре. И при президенте-гуманисте бывали безработица, несправедливость и прочее. И со многими такими явлениями надо бесповоротно покончить. Национализация — пожалуйста. Но разве она не проводилась у нас? Стоит только оглянуться. Но все это ни к чему; если нет главной духовной ценности, жирный кусок превращает в раба! Нужны разумные действия, договоренность, а не насилие. Этот факт ничем не изменишь, насилия не скроешь, и примириться с ним невозможно. А ты, Брих? Ты хочешь работать; наконец-то, после стольких лет протекторатного прозябания, ты начал человеческую жизнь, наметил перспективы, вздохнул полной грудью. Что же теперь?

Брих курил, мысли бессвязно метались у него в голове и расплывались без всяких выводов. Он не замечал стука пишущей машинки и, только когда Ландова перестала писать и начала ставить печатку на письма, отвлекся от тягостного раздумья.

За спиной у него что-то шептал и бормотал Штетка. Этот паникер не находил покоя и пугался всякого пустяка. «Комитет действия, господа!» Когда стало известно, что Кашалот отстранен от дел и получил отпуск, Штетку бросило в жар, словно следующая очередь была за ним. Говорят, что этот наш Бартош его прикончит…

— Так ведь то Кашалот, — успокаивал его Главач. — Вы-то чего беспокоитесь? Что его жалеть, он только и делал, что продвигал своих партийных «братцев». Мы для него были не люди.

— Вам смешки, пан Главач, — качал головой Штетка. — Будь я холостой, как вы, я бы тоже шляпу набекрень — и гопля! Но у меня семья… Что, если вдруг…

— Ну и что ж? — уже раздраженно возражал Главач. — Разве вы фабрикант? Или нажили спекуляциями миллиончик и держите его под матрасом? О господи! Вам-то какое дело! Будете вкалывать как и прежде — факт, и точка!

— А вдруг?..

— Какого черта! Послушайте, я политикой не занимаюсь, но, уж если на то пошло, сегодня я голосовал с чистой совестью. Живу я, как и вы, на трудовой заработок, из-за меня господам Зенклу и Дртине не пришлось бы подавать в отставку! А что у нас в компании тоже жульничали — это факт. Как было с текстилем, пока их не застукали? На прилавке — ни дерюжки, а дай хабара — тебя оденут в шелк и бархат. К чертовой бабушке такой порядок! Или вот мой сосед, строительный подрядчик. Вам бы иметь под старость хоть сотую долю нажитого им после войны на «черных» стройках, вы бы могли поить семью птичьим молоком, а для своей канарейки купили б запасные крылышки. Таких типов мне ни капельки не жаль, хоть я и не занимаюсь политикой!