Валерий Бочков - Медовый рай

Полицейский мельком взглянул на карточку, неспешно забрался в «Форд». Стал что-то выстукивать на клавиатуре компьютера, изредка поглядывая на экран. Белка, не двигаясь, наблюдала. Страх, вязкий тошнотворный страх закручивал тугой узел в животе. Все ее существо заполнила животная покорность – ужас пополам с равнодушием. В мозгу чугунным шаром гулко перекатывалась фраза: вот и все… вот и все…

Длилась эта пытка почти вечность. Спустя несколько веков полицейский, наконец, выбрался из «Форда».

– Мисс Мунир. – Белка снова увидела себя в его солнечных очках. – У вас не оплачен штраф за июль. По закону я мог бы выписать вам новую квитанцию, уже в двойном размере, но…

Он сделал паузу и протянул Белке права.

– Но наказать вас на двести семьдесят долларов в день вашего рождения было бы не гуманно. Заплатите штраф прямо сегодня.

Он козырнул. Белка повернулась, побрела к машине. Как в дурном сне, где вместо воздуха вязкая гадость, она с трудом переставляла пудовые ноги. Главное теперь не упасть в обморок, главное…

– Да, кстати! – окликнул ее полицейский.

Она медленно обернулась. Вселенная снова зыбко вздрогнула.

– Что за «Змеиная ферма»? – спросил он, указывая на дверь старухиного пикапа.

На двери виднелась полустертая надпись: «Змеиная ферма “Эль-карахо”». Пониже чуть мельче: яды и мази.

– Лекарства… – пробормотала Белка. – Из змей…

Сержант Купер понимающе кивнул, сел в машину. Выруливая с парковки, притормозил.

– С днем рождения! – крикнул он в окно.

Плюясь щебнем, «Форд» выскочил на шоссе, врубил мигалки и с ревом влился в поток машин. Белка проводила его взглядом, долгим и равнодушным, ее колени подогнулись, и она мягко, как тряпичная кукла, опустилась на асфальт.

Она водила пальцами по шершавому асфальту, словно рисовала круги – ощущение шершавости ей казалось последней связью с миром. Остальные органы чувств будто онемели: зыбкий пейзаж растекался мокрой акварелью, звуки доходили как сквозь войлок. Она слышала стук собственного сердца. Где она? Кто она? Что она тут делает?

Она подняла лицо к небу, пустому, вылинявшему в белое, знойному послеполуденному небу.

– Убей меня, – она сложила ладони. – Ну что тебе стоит, а? Ты же видишь, я больше не могу. У меня нет сил. Нет больше сил…

Шарф размотался и сполз на асфальт.

– Пожалуйста…

Вокруг не было ни души, асфальт плавился, дышал смолистым жаром. Мерный гул шоссе напоминал быструю реку. В обморочном небе висел белый круг раскаленного солнца. Там, наверху, никого не было. Белка почти физически ощутила равнодушие небесного купола, безразличие грандиозной машины мироздания – всех этих планет и созвездий, бездонных галактик – пустоты. Бескрайней пустоты.

– Что я ему? Кто я ему? – Она кулаком вытерла щеку. – Смешно даже…

Белка поднялась, волоча платок, пошла к машине. Распахнула дверь, бросила шарф на заднее сиденье. Хотела сесть, но передумала. Словно пытаясь что-то вспомнить, обошла машину. Задний бампер был чуть помят, на багажнике эмаль облупилась, сквозь краску проступали рыжие пятна ржавчины. Белка вставила ключ в замок багажника. Открыла. Оттуда пахнуло теплой, сладковатой вонью. Там среди тряпок, грязных банок и мелкого хлама стояла корзина. Высокая корзина с крышкой. Белка протянула руку, двумя пальцами взяла за плетеную ручку, подняла. Внутри что-то зашевелилось.

Около четырех Белка пересекла границу резервации Тохано. До мексиканской границы оставалось часа два. Мимо, обгоняя ее, громыхали грузовики, рефрижераторы, восьмиосные фуры. Легковушек почти не было.

– Строго на юг, – пробормотала Белка. – Строго на юг.

Она съехала с Девятнадцатого шоссе, оставаться на трассе было опасно: к этому времени ее фотографию уже наверняка разослали всем патрульным машинам штата. Белка покосилась на платок, он так и остался лежать на сиденье – «Хватит с меня маскарада, будь что будет».

Дорога, двухрядная, асфальтовая, шла тоже на юг, чуть закручиваясь к западу. Изредка навстречу попадались невзрачные, вылинявшие от солнца колымаги. Они появлялись как миражи – беззвучно приближаясь в дрожащем мареве плавящегося асфальта. Впереди раскрывалась пустыня, плоская и розовая от заходящего солнца, на горизонте маячила горная гряда, больше похожая на надвигающуюся грозу, ползущую с юга на север.

Белка остановилась на развилке – тут кончился асфальт. Ни знаков, ни указателей не было, дорога просто обрывалась, а из-под асфальтового покрытия расходились два грунтовых проселка. Белка наугад выбрала правый.