Валерий Бочков - Медовый рай

– Эста телефон? – повторил Питер, поднося кулак к уху. – Телефон, полиция – энтендэ?

Старуха сердито затараторила, тряся головой, несколько раз повторила имя Стивен.

– Ты по-испански как? – Питер растерянно повернулся к Белке.

– Никак.

– Она, кажется, думает, я про гараж хочу звонить. В полицию. Стивен ее племянник.

– Мать твою… – пробормотала Белка. – Так она все знала… Твою мать… А ты ей сказал… ну, про него?

Питер мотнул головой.

Старуха наступала на него. Она зло кричала, стучала клюкой в пол. Белка на всякий случай отошла к стене. Вдоль стены, на полу, стояли картонные коробки, именно оттуда доносился писк. Белка заглянула – внутри сидели цыплята, крошечные желтые цыплята.

Питер перебил старуху, она будто поперхнулась и тут же замолчала. Переспросила. Питер отчетливо повторил – «муэртэ, Стив муэртэ».

Старуха застыла, замерла на минуту – не меньше. Потом толкнула входную дверь и, выставив перед собой керосиновую лампу, заковыляла в сторону гаража. Питер наконец нашел выключатель, несколько раз щелкнул, но свет так и не включился.

– Пробки, наверное, – пробормотал он.

Из гаража донесся вопль.

– Ну, вот… – тихо проговорила Белка.

Они видели в раскрытую дверь, как оранжевый огонек лампы появился из-за холма и, покачиваясь, будто китайский фонарик, поплыл к ним. Они молча ждали.

Старуха тяжело поднялась по ступеням. Белка ожидала истерики, криков, даже драки. Старуха молча вошла в прихожую, так же без единого слова подошла к Питеру и, подняв керосиновую лампу, уставилась на него. Ее коричневая рука, узловатая, как коряга, чуть дрожала, фитиль лампы начал коптить – кончик языка красного пламени трепетал черным жалом. Рыжие блики пробежали по изуродованному лицу Питера. За его спиной на потолок полезла гигантская фиолетовая тень.

– Телефон, – тихо попросил он. – Пор фавор…

Белка стояла сбоку. Рот старухи, злой безгубый рот, похожий на бритвенный шрам, был плотно сжат, в профиль она напоминала какую-то рептилию. Казалось, что Питер тоже побаивается ее. Наконец старуха кивнула, Питер посторонился, пропустил ее. Она прошаркала мимо, притворила за собой дверь.

Белка облегченно выдохнула. Питер тоже вздохнул, потом неуверенно начал:

– Если бы ты… – Он запнулся. – Если бы я… Короче, если б тебе удалось бежать…

– Так ты ж собираешься в полицию звонить, разве нет?

– Да… – Он снова замолчал. – Но не сразу… Утром.

Белка задумалась. До рассвета всего несколько часов. Эти несколько часов вряд ли что-то изменят, но даже в самой безнадежной ситуации всегда остается шанс, пусть самый ничтожный, самый мизерный, но все-таки шанс. Именно из-за него, этого шанса, из-за этой крошечной надежды, и стоит жить. Особенно когда терять абсолютно нечего.

– Слушай, Питер. – Белка не знала, с какого бока подойти, поэтому сказала прямо: – А может, вместе? До мексиканской границы всего часа три-четыре. Там вдоль реки целые участки не охраняются, мне Густаво, мой друг школьный, рассказывал. А оттуда – в Боливию. Или даже в Аргентину! Серьезно…

Питер неуверенно усмехнулся. В темноте она видела лишь черный силуэт его головы.

– Спасибо. – Он нашел ее руку, чуть сжал запястье. Белке показалось, что он улыбается.

– Ведь нас начнут искать только завтра! Не раньше пяти! – страстно выпалила Белка. – За это время вообще можно на край света…

Дверь раскрылась, Белка замолчала. Старуха вернулась, но без телефона, а с корзиной. Небольшой плетеной корзиной для пикника с круглой плетеной крышкой. Старуха не спеша пристроила лампу на стул, повернулась к Питеру. Она улыбалась.

Питер удивленно посмотрел на Белку, потом на старуху. Старуха протянула ему корзину.

– Грасиас, – растерянно поблагодарил Питер, принимая корзину. – Мучос грасиас.

Старуха, улыбаясь и кивая, жестом показала, что корзину нужно открыть. Что там, на крышке, застежка. Пальцы Питера, большие и неуклюжие, справились с застежкой, он приоткрыл крышку, заглянул. Смущенно пожал плечами, улыбнулся, осторожно запустил руку внутрь.

Старуха, с вожделением ожидая реакции на свой подарок, уставилась Питеру в лицо.

– Что там? – прошептала Белка. Она тоже улыбалась. – Пирожки?

Питер вскрикнул, дернулся. Он медленно, словно доставая что-то хрупкое, вытащил руку из корзины. Его запястье и кисть обвивала змея. Белка отпрыгнула, старуха захохотала. Черные аспидные кольца сально блестели, отливая красной медью, плоская голова сонно покачивалась. Змея раскрыла пасть, блеснули два длинных зуба.