Тимоте де Фомбель - Между небом и землей

— Я еду с вами.

— Ну скажи, ты меня любишь хоть немножко?

Томас Кэмерон сидел рядом с Этель в театральной ложе, обитой красным бархатом. В полном до отказа зрительном зале было шумно и жарко. Внизу, в партере, колыхались веера.

В Париже стояло знойное лето. Мужчины в зале закатывали рукава и расстегивали жилеты. Женщины не прикрывали обнаженные плечи. Казалось, люди сидят под сенью плакучих ив на берегу Марны, а не в театре, с его величественной атмосферой.

Этель наклонялась над бортиком ложи, стараясь не упустить ни слова.

По соседству с ними сидела довольно шумная группа иностранцев. А напротив, по другую сторону зала, в ложе, умело выбранной для тайного наблюдения, родители Кэмерона вырывали друг у друга бинокль, чтобы как следует разглядеть молодую пару.

— Смотри, он ей что-то говорит! Ой, она приняла от него цветы! — говорила леди Кэмерон, вся красная от возбуждения.

Кажется, одна лишь Этель интересовалась тем, что происходит на сцене.

Шел второй акт «Ромео и Джульетты».

Ромео только что проник в сад вражеской семьи, в сад Джульетты. В полумраке зрители видели только глаза красавца Ромео. В клеточках, подвешенных за сценой, звенели цикады. А Джульетту на сей раз, слава богу, играла не тридцатилетняя матрона. У актрисы были длинные черные волосы, ниспадавшие на куст жасмина под ее балконом.

— Ну, так как, ты меня все-таки хоть немножко любишь? — снова шепнул Томас на ухо Этель, слегка изменив порядок слов, чтобы добиться большего успеха.

Этель прижала палец к губам, призывая его говорить тише. Хотя бедняга Том и без того говорил тише некуда, дрожащим голосом.

Он повторил, почти неслышно:

— Этель, ну так как?

— Да-да, Том, — шепнула она, лишь бы отделаться.

Она неотрывно следила за тем, как Ромео взбирается на балкон Джульетты.

Да и что еще она могла ответить тому, кого знала всю свою жизнь, кто вырос рядом с ней, в соседнем поместье? Она любила Томаса Кэмерона, как любила все, из чего складывалось ее детство, — облака в небе над горами Северной Шотландии, воспоминания об играх с Полом, силуэт лодки на воде Лох-Несса, аппетитный запах приготовленного Мэри хаггиса [37] Хаггис — самое известное национальное шотландское блюдо из бараньих потрохов. . Не больше и не меньше.

Конечно, Этель понимала, что вот уже несколько лет Том ждет от нее определенного решения.

Но она считала его притязания такими же странными, как если бы один из узловатых буков, росших позади замка Эверленд, в одно прекрасное утро постучался к ней в дверь и попросил ее руки. Что ему ответить? Да, она любила эти кряжистые деревья, под которыми в детстве сооружала себе шалаши, она нежно любила их… Однако это ведь не причина, чтобы выходить за них замуж!

Со сцены донесся шепот Джульетты, обращенный к Ромео:

И хотя Этель могла продекламировать всю пьесу наизусть, сегодня ей казалось, что она впервые открывает ее для себя.

В соседней ложе говорили по-русски. И только один из иностранцев, высокий светловолосый человек, смотрел на сцену как завороженный. Остальных, видимо, волновали более серьезные дела, чем любовные приключения юной итальянки из Вероны.

Родители Тома Кэмерона буквально прилипли к биноклю, им тоже было в высшей степени наплевать на Джульетту. Они жадно всматривались в лицо Этель, пытаясь разгадать ее чувства.

— Ура! — проверещал отец. — Цель поражена!

Можно было подумать, что он комментирует меткое попадание в стрельбе по голубям.

Да, Этель и вправду была поражена. Она нервно обрывала лепестки мелких маргариток, которые преподнес ей Томас. Однако слезы навернулись ей на глаза лишь потому, что Джульетта в этот миг сказала Ромео:

Этель нравилась именно такая, роковая любовь.

Рональд и Бет Кэмерон никогда не сомневались, что Этель выйдет замуж за их Томаса. Еще бы — такой идеальный брак для обоих семейств: два обширных имения на двух берегах Лох-Несс! Смерть родителей Пола и Этель Кэмероны расценили как знак судьбы. Они проявили самое нежное участие в осиротевших детям. Да и почему бы не проявить участие, если взамен вы получаете признательность этих людей…