Тимоте де Фомбель - Между небом и землей

— Ну так вот, — продолжала Этель, — они совсем не привязчивы.

Ее глаза были влажны от слез, но она пыталась улыбаться и продолжать разговор.

— Так что же вы знаете? Что Ванго рассказал вам о себе?

— Очень мало. Ужасно мало.

Слава богу, она хоть не произнесла это знаменитое «ничего», которое упорно твердили все, кого он расспрашивал о Ванго.

— И что же вам известно?

— Я знаю, что он вырос на каком-то острове. Или на нескольких островах.

— Где именно?

— Понятия не имею. Он всегда называл их «мои острова». Поскольку он хорошо говорил по-русски, я воображала, что эти острова находятся в северных морях или на реке Амур.

Река Амур… Этель осеклась, как будто совершила промах и пожалела, что у нее вырвалось это чересчур романтическое название [27] Название дальневосточной реки Амур созвучно французскому слову amour — «любовь». .

— Ну… В общем…

— Он говорил по-русски? — прервал ее Булар.

Лицо его помрачнело.

В Париже один из семинаристов, немец по национальности, сказал, что близко подружился с Ванго, потому что тот говорил по-немецки не хуже его. А каноник Бастид утверждал, что Ванго владел итальянским. Может, они имели в виду разных людей?

— Да, он говорил по-русски, он беседовал с…

Лицо Этель дрогнуло; казалось, она вспомнила что-то тягостное.

— С кем же? — спросил Булар, твердо решивший добиться истины.

— С одним русским, который путешествовал вместе с нами.

И Этель на минуту замолчала.

Русский…

Лицо того человека запечатлелось в ее памяти: она разыскивала его уже много дней, это он вынул револьвер на паперти собора Парижской Богоматери. Человек с восково-бледным лицом, человек, которого, как ей казалось, она уже где-то видела… ну конечно же, она встретилась с ним в 1929 году, во время долгого путешествия с Ванго. Но сейчас она предпочла смолчать.

Булар внезапно встал.

— А почему Ванго говорил по-русски? Вот я… разве я говорю по-русски? Он что, русский?

— Нет, — ответила Этель. — Мне кажется, его отец или мать были родом из Англии, а может, из Америки.

— Почему вы так думаете?

— Потому что он прекрасно говорил на моем родном языке.

Булар уже ничего не понимал. Он стоял и тер мочку уха, что всегда делал в «дурные» дни. Всю прошедшую неделю он думал о Ванго как о полном ничтожестве, неинтересном, банальном субъекте, а теперь ему вдруг почудилось, будто он гоняется за эдаким хамелеоном, скитающимся по всему свету и дразнящим его своим многоцветным языком.

— Черт бы меня побрал, со всеми моими потрохами, когда-нибудь я все равно его изловлю!

Этель резко повернулась к комиссару. Тот прикусил язык, но было уже поздно — он проговорился.

Зеленые глаза девушки гневно сверкнули.

— Значит, вы его пока не… — отчеканила она. — Вы просто хотели вытянуть из меня информацию!..

Булар кусал губы.

— Я вам все объясню, мадемуазель…

Этель встала.

— Нет, не нужно мне ничего объяснять. Считайте себя желанным гостем в нашем замке, комиссар. Оставайтесь хотя бы до завтра.

Она говорила без пауз, быстро и непререкаемо:

— Мэри покажет вам вашу комнату. Там вас ждет обед. И одежда — поскольку, мне кажется, вы прибыли без вещей. Советую вам прогуляться днем по окрестностям. Я смогу проводить вас на холм, откуда открывается прелестный вид. Ужинать мы будем поздно вечером. К нам присоединится мой брат Пол, он вернется только к девяти часам. Вечер пройдет весело — ведь нам, всем троим, есть что порассказать.

Ее голос чуть дрогнул, когда она добавила, строго и печально:

— Но я настоятельно прошу, чтобы о Ванго и его делах не было сказано ни слова. Вы слышите? Ни одного слова, иначе я выгоню вас из замка, пусть даже среди ночи, несмотря на Лилли и другое дикое зверье, которое рыщет повсюду среди наших холмов. До скорой встречи, комиссар. И помните: ни слова о Ванго!

Этель слегка поклонилась и с достоинством вышла из гостиной.

Этот день стал для Булара незабываемым.

Он расположился в комнате размером с вокзал большого провинциального города. Горничная Мэри незамедлительно влюбилась в гостя и, рассказывая о нем на кухне, величала не иначе как «красавчиком французом», хотя остальным слугам нелегко было распознать под этим прозвищем низкорослого толстячка комиссара.

Булар прошелся по холмам, обрядившись в брюки шотландского лорда: пока он принимал ванну, Мэри успела подкоротить слишком длинные штанины.

Вечерняя трапеза прошла весело, как и было обещано. Пол так и не уразумел, почему этот человек оказался у них за столом, но принял его, как старого друга. В полночь Мэри со свечой в руке проводила комиссара в его спальню.