Эмма Донохью - Комната

— Нет, — отвечает Ма. — Но у меня все время болела голова и чесались глаза. А от запаха пробковых плиток меня тошнило.

От какого такого запаха?

— Я сходила с ума, глядя на часы и считая секунды. Когда я смотрела на предметы, они казались мне то больше, то меньше, а когда я отводила глаза, они начинали скользить. Когда он, наконец, принес мне телевизор, я по глупости своей оставляла его работать все двадцать четыре часа в сутки. А когда шла реклама еды, которую я хорошо помнила, у меня начинал болеть рот, так мне хотелось ее съесть. Иногда я слышала по телевизору голоса, которые мне что-то говорили.

— Как Дора?

Ма отрицательно мотает головой.

— Когда он уходил на работу, я пыталась выбраться наружу. Я испробовала все. Я целыми днями стояла на цыпочках на столе и скребла окно, но только обломала себе ногти. Я бросала в него все, что попадалось под руку, но его ячейки оказались такими прочными, что стекло даже не треснуло.

Окно уже превратилось в светлый квадрат.

— А что тебе попадалось под руку?

— Большая кастрюля, стулья, мусорное ведро.

Ух ты, хотел бы я посмотреть, как она бросает в окно мусорное ведро.

— А потом я стала рыть подкоп.

Я чувствую себя растерянным.

— Где?

— Ты можешь потрогать его стены, если хочешь. Только надо залезть под кровать. — Ма откидывает одеяло, вытаскивает из-под кровати коробку, тихонько ойкая при этом. Я заползаю к ней под кровать. Сбоку от нас лежит яичная змея, но мы ее не трогаем. — Я читала о таком способе в книге «Великий побег». — Ее голос гремит прямо у моей головы.

Я помню эту историю о нацистском концлагере, но не ту ее часть, где рассказывается о лете и об алтее лекарственном, а ту, где пишется о зиме, во время которой миллионы узников ели суп с червяками. Когда союзники раскрыли ворота лагеря, все выбежали наружу. Я думаю, что союзники — это ангелы вроде того, каким был святой Петр.

— Дай мне твою руку… — Ма тянет ее вниз, и я чувствую пробку на полу. — Вот здесь. — Я ощупываю дыру с острыми краями. В моей груди стучит бум-бум, я никогда бы не подумал, что под кроватью есть дыра. — Осторожно, не порежься. Я проделала это отверстие с помощью волнистого ножа, — говорит Ма. — Я быстро срезала пробку, но с деревом под ней пришлось повозиться. Свинцовую фольгу и пену убрать было нетрудно, но знаешь, что я обнаружила под ними?

— Страну чудес?

Ма сердито восклицает, да так громко, что я ударяюсь головой о кровать.

— Извини.

— Я наткнулась на ограду из металлической сетки.

— Где?

— Вот здесь, в дыре.

Ограда в дыре? Я засовываю руку все глубже и глубже.

— Она сделана из металла, чувствуешь?

— Да. — Она холодная, гладкая, и я обхватываю ее пальцами.

— Когда он переделывал сарай в комнату, то закопал сетку под брусьями пола и проложил ее по стенам и крыше, чтобы я не смогла проделать в них отверстие.

Мы выползаем из-под кровати и садимся, опершись на нее спиной. Я тяжело дышу.

— Обнаружив эту дыру, — говорит Ма, — он взвыл.

— Как волк?

— Нет, он хохотал. Я боялась, что он меня побьет, но он подумал, что это очень смешно.

Мои зубы крепко сжаты.

— Он хохотал всякий раз, когда вспоминал об этом лазе, — говорит Ма.

Этот Старый Ник — вонючий, мерзкий зомби и вор.

— Надо устроить бунт, — предлагаю я. — Я разорву его на кусочки своим реактивным мегатронным трансформером-бомбометом.

Ма целует меня в уголок глаза.

— Если мы убьем его, то нам это все равно не поможет. Я однажды ударила его, после того как прожила здесь полтора года.

Я поражен.

— Ты ударила Старого Ника?

— Однажды вечером я взяла крышку от унитаза и нож и около девяти часов встала сбоку от двери…

Я опять теряюсь.

— Но ведь у унитаза нет крышки.

— Когда-то была, на бачке. Это была самая тяжелая вещь в комнате.

— Кровать еще тяжелее.

— Но я ведь не могла поднять кровать, правда? Потом, когда услышала, что он вошел…

— Дверь сделала бип-бип.

— Совершенно верно. Я со всей силы ударила его по голове этой крышкой.

Я засовываю большой палец в рот и начинаю грызть ноготь.

— Но у меня не хватило сил — крышка упала на пол и раскололась надвое, а он — Старый Ник — успел закрыть за собой дверь.

Во рту у меня появляется какой-то странный привкус. Голос Ма звучит прерывисто.

— Я знала, что мой единственный шанс спастись — это узнать код замка. Поэтому я приставила к его горлу нож, вот так. — Ма утыкает свой ноготь в мой подбородок, мне это совсем не нравится. — И сказала: «Скажи мне код».