Джулия Грегсон - Жасминовые ночи

Его атласная рубашка намокла от пота – он надел смокинг, чтобы это прикрыть, и взял с заднего сиденья гитару и пачку нот. Его спокойствие казалось неподдельным, и Саба старалась брать с него пример. У нее пересохло во рту, когда они шли по хрусткому гравию на первый маленький концерт перед врагами. Когда она думала о немцах, ей представлялись монстры – садисты, насильники, убийцы, – и, несмотря на заверения Фелипе, ей было очень страшно.

Дверь открыл Отто Энгель, улыбчивый мужчина с бычьей шеей, в атласном домашнем жакете, на котором виднелись винные пятна. Фелипе уже сказал Сабе, что Энгель – сотрудник немецкой секретной службы, что у него есть прозвище – Министр развлечений. Он и его приятели держали любовниц и, конечно, устраивали вечеринки. Германская секретная служба, в отличие от британской, по слова Фелипе, не была централизованной, а состояла из множества отделов, которые плели интриги и воевали между собой.

При виде артистов цветущее лицо Энгеля озарилось радостью. Он хлопнул в ладоши и издал громкий, гулкий смех, какой стирает улыбку с твоего лица. Фелипе, бегло говоривший по-немецки, представил Сабу с видом мага, извлекающего из шляпы нечто заманчивое для зрителей. Он сказал, что в ближайшие вечера они будут выступать вдвоем – из-за желудочного недомогания остальных. Немец прикрыл глаза, приложился губами к руке Сабы и одобрительно посмотрел на Фелипе, словно говоря «молодец, правильно».

Мысленно повторяя присловье Элли: «Перо на голове, хвост позади, без паники», она вошла в дом.

Что-то громогласно вещая, Отто вел ее под руку через синюю от дыма комнату с низким потолком. Там смеялись, пили, разговаривали около двадцати молодых людей. Ей показалось, что они выше ростом, чем многие из ее знакомых парней; некоторые были очень хороши собой, с сильными, атлетичными фигурами и правильными лицами. Были там и две-три юных блондинки в туфлях на высоком каблуке и дешевых на вид платьях. При виде Сабы голоса замолкли. Мужчины улыбались ей, обменивались между собой игривыми комментариями.

В дальнем конце зала, в эркере, была сооружена маленькая сцена. Но Энгель хотел сначала накормить их возле шведского стола, ломившегося от сыров, паштетов, немецких колбас и всевозможного спиртного. Он так суетился, что даже вспотел.

– Сначала мы выступим. – Фелипе располагающе и беззаботно улыбался, словно не знал никаких трагедий в своей жизни. – А выпьем потом.

Поправив галстук-бабочку, он направился к сцене.

– Начнем, бэби-и-и. – Он оскалил зубы, подражая ухмылке Сачмо, которая всегда забавляла Сабу.

Вскоре они уже скакали по сцене под «Зу Зу Газу». Сначала Саба держалась напряженно, но вскоре ее захватили галопирующие гитарные ритмы. Ей нравилось выступать вот так, вдвоем, без барабанщика и пианиста.

Два примитивных прожектора, установленные возле сцены, светили слишком ярко. Перед следующим номером Фелипе повозился с ними и сделал освещение сцены более спокойным и мягким. Теперь они с Сабой сидели в круге света, а вокруг была тень. Он ласково, заговорщицки улыбнулся Сабе, словно говоря «мы это можем», и заиграл шелковистую версию «Бесаме Мучо». Он что-то сказал по-немецки группе парней, молча застывших вокруг пивного бочонка, и она поняла – он объяснил им, что эту песню о поцелуе написала мексиканская девушка, которую никогда в жизни никто не целовал. Парни одобрительно заревели.

– Бесаме, бесаме му-учо… – Саба сидела на табурете, наслаждаясь искусной игрой Фелипе, и сканировала взглядом зал. Никаких монстров, по крайней мере явных; просто эти парни, оказавшиеся далеко от дома, с надеждой глядели на нее голодными глазами. Она чувствовала себя на сцене огромным зеркалом, которое могло держать их под контролем и заставлять чувствовать то, что нужно ей. Уже один или двое из них выпятили губы, как дети, ждущие, когда мамочка поцелует их перед сном.

В зале выделялся молодой мужчина, высокий блондин с чувственным, страдальческим лицом. Саба понимала, что он разглядывал ее – пристально, но украдкой. Когда в перерыве она спросила у Фелипе, не тот самый ли он пилот, Фелипе ответил, что нет.

– Этого мужчину зовут Северин – Северин Мюллер. Ты танцевала с ним на вечеринке у Озана, помнишь? Он работает в посольстве в Анкаре.

Йенке сегодня не будет, – добавил он и учтиво улыбнулся, то ли зрителям, то ли ей, перебирая гитарные струны. – Через пять минут я поднимусь наверх – а ты оставайся тут и пой.