Элисон Уэйр - Брачная игра

«Совсем как в старые добрые времена, – думала Елизавета. – Какое счастье, что Роберт снова рядом!»

Однако в этот вечер Роберт отодвинул тарелку со своим любимым кушаньем.

– Я совсем не голоден, – признался он. – Всю эту неделю я ел как лошадь. Надо и о диете подумать.

– Ел как лошадь? – повторила Елизавета. – Да ты едва прикасался к еде. И вообще, Глаза мои, что-то ты опять выглядишь усталым.

– Бесс, а я действительно устал. Эти недели были слишком утомительны для такого старика, как я.

– Тогда бросай все и отдыхай! – Елизавете вдруг стало тревожно за него. – И обязательно принимай лекарство, которое я тебе дала!

– Да ты не волнуйся так, дорогая моя королева. Мне просто нужно снова съездить в Бакстон и попить тамошних вод. После них буду как новый.

И Роберт улыбнулся Елизавете.

Раз он собрался в Бакстон, а путь туда неблизкий, значит ничего серьезного. Просто устал. Елизавета уцепилась за эту спасительную мысль.

– Робин, обязательно поезжай на воды, хотя… мне очень тягостно расставаться с тобой в такое время.

– Но я же не на год туда еду. К благодарственной службе в соборе Святого Павла обязательно поспею.

– Ты что, шутишь? Или ты собираешься проторчать в Бакстоне до ноября?

– Шучу, дорогая. Я пробуду там не дольше, чем это нужно моим внутренностям.

– Когда ты уезжаешь? – спросила Елизавета, боясь услышать ответ.

– Вообще-то, собирался нынче вечером. Если выехать сейчас, к ночи я достигну Эджвера, а поутру выеду в Кенилворт. Чем раньше я двинусь в путь, тем раньше начну лечение и тем быстрее вернусь к тебе.

– Тогда с Богом, дорогой Робин. И пусть Он благополучно приведет тебя назад ко мне.

Роберт встал. Он почему-то мешкал. Потом вдруг нагнулся, поднял Елизавету на ноги, крепко обнял и нежнейшим образом поцеловал. Это был не просто «поцелуй на прощание». Это был поцелуй влюбленного. Елизавета уже забыла, когда в последний раз он целовал ее так.

Затем отстранился и, улыбаясь, сказал:

– Истинная радость для моего сердца – видеть глаза вашего величества. Эта радость превосходит все прочие мирские радости. Пока я не вернусь, каждый час вдали от тебя будет казаться мне годом.

Изящно поклонившись, Роберт вышел.

Через несколько дней Елизавета с огромной радостью читала его письмо. Он было послано из Райкота, что в графстве Оксфордшир. Вместе с Робертом они часто гостили там у лорда и леди Норрис.

«Я смиреннейшим образом умоляю ваше величество простить ее старому верному слуге дерзкое любопытство, – писал Роберт. – Однако мысли о тебе постоянно наполняют мою голову, и я молю Бога, чтобы даровал тебе отменное здоровье и долгую жизнь. Что же касается меня, я продолжаю потчевать твоим снадобьем свое бренное тело и нахожу, что сие лекарство приносит мне больше пользы, нежели все остальные. Надеюсь дополнить это пользою от ванн из целебных вод, не забывая, естественно, постоянно возносить молитвы о здравии моей королевы. Целую твои стопы. Пишу это в Райкоте, в известном тебе старом доме, утром четверга, готовый продолжить путь в Бакстон. Твой самый верный и преданный слуга, Р. Лестер».

По-настоящему он должен был бы сейчас беспокоиться о собственном здоровье. Как это на него похоже – в первую очередь думать и беспокоиться о ней. Елизавета представила Роберта в обществе гостеприимных Норрисов. Быть может, у него хоть там пробудится аппетит. Вскоре он приедет в Бакстон и начнет лечение.

К Елизавете вернулась ее легкая, пружинистая походка. Она предвкушала возвращение Роберта. Воды обязательно ему помогут, в этом она не сомневалась. А пока обдумывала, каким должен быть ее новый портрет в ознаменование победы. Художник изобразит королеву на фоне Испанской армады – так они называли теперь уничтоженный флот короля Филиппа. Хаттон и Эссекс вплотную занимались устройством пышных празднеств, взяв себе в помощь и сэра Генри Ли, носящего титул королевского защитника. По приказу Елизаветы была выбита медаль со словами, которые она произнесла, узнав о гибели Армады: «Господь взмахнул дланями своими, и рассеялись враги наши». Елизавету переполняла такая радость, что она даже приказала выпустить из Тауэра беднягу Дэвисона.

Погода словно подыгрывала ее удивительному состоянию. Дни мелькали, полные радостного возбуждения и ожидания чего-то удивительного, о чем Елизавета даже боялась думать.

Теплым сентябрьским вечером Елизавета возвращалась из увеселительного плавания по Темзе. С лютней в руках она сошла на берег. В личных покоях ее дожидался Бёрли.