Элисон Уэйр - Брачная игра

– А мне их союз с каждым днем нравится все больше, – заявил герцог Сассекский.

– Какая сказочная щедрость, – расцвела Елизавета, искусно хлопая ресницами.

«Что за черт? Она ведет себя как юная ветреная дурочка, на которую впервые обратили внимание», – подумал Роберт.

С каждой минутой королева повергала его во все большее недоумение.

На следующий день, внутренне сжимаясь, Роберт вновь наблюдал безудержный флирт королевы с бароном. Елизавета лезла из кожи вон, показывая, как она стремится выйти замуж за герцога Анжуйского. В честь Симье она устроила пышный бал с представлением. Французский посланник постоянно находился рядом с Елизаветой. Она не отпускала его ни на шаг, вызывая на переговоры – официально это называлось так – даже поздним вечером. В числе прочих подарков герцога барон вручил ей книжку, переплет которой был украшен самоцветами. Елизавета пришла в неописуемый восторг и пообещала, что станет повсюду носить ее с собой. В качестве ответного подарка она решила отослать герцогу миниатюру со своим портретом и вышитые перчатки.

– В один прекрасный день, – томным голосом произнесла королева, – я надеюсь, что мсье Анжу, – как она называла герцога, – получит от меня более утонченные и ценные подарки.

Видя этот затянувшийся спектакль и слыша кокетливое хихиканье королевы, Роберт мечтал оказаться сейчас подальше отсюда. И в то же время его искренне восхищала ее бесцеремонность. Любую другую женщину среднего возраста, вздумай она так себя вести, попросту высмеяли бы, но придворные Елизаветы видели в ней богиню – или полубогиню, – наделенную даром вечной молодости. У кого-то другого этот спектакль окончился бы провалом, но Елизавета не напрасно была дочерью Анны Болейн. Пусть у нее уже не осталось ни молодости, ни красоты, тем не менее она виртуозно убеждала людей, что у нее есть и то и другое. Роберт тоже поддался ее чарам. И все начинали верить, что на сей раз королева действительно намерена выйти замуж. Ничего удивительного, что двор, затаив дыхание, с любопытством следил за разворачивающимся действом.

Уолсингему, как и Роберту, претила мысль о браке королевы с католиком, хотя государственный секретарь занимал здесь более прагматичную позицию. Шпионы Уолсингема сумели выведать некоторые весьма неприглядные факты из жизни Симье. И сейчас сэр Фрэнсис делился ими с Робертом.

– У брата нашей «обезьяны» была любовная связь с его женой. Брата барон убил, а жена отравилась незадолго до его отъезда в Англию.

Лицо Уолсингема было каменным. Никаких придворных улыбок.

– Только не просите меня сообщить это королеве, – сказал Роберт. – Она объявит эти факты гнусной клеветой, а меня обвинит в намерении расстроить ее брак.

– То же самое она скажет и мне, – вздохнул Уолсингем.

– Ей мы ничего не сообщим, но будем сохранять бдительность, – проворчал Роберт.

Он был по горло сыт этой придворной пантомимой, не предвещавшей ему ничего хорошего.

На заседание Тайного совета Елизавета пришла сияющая, с письмом в руках.

– Сегодня получила от герцога Анжуйского. По его словам, если я выйду за него замуж, то вдохну в него новую жизнь. Тоска по мне буквально подтачивает его силы. Он пишет, что непременно умер бы, если бы не надежда увидеть богиню небес и служить ей. Не правда ли, трогательно?

«Милосердный Боже, помоги нам», – подумал Роберт.

И этот… человек имеет шансы стать нашим королем.

– Когда такая старуха, как я, начинает думать о браке, это действует лучше любых лекарств! – засмеялась Елизавета.

Конечно же, ей хотелось услышать сейчас хор возмущенных голосов. Зачем она на себя наговаривает? Какая она старуха? Ей известен секрет вечной молодости. Хаттон назвал ее «женщиной, которая удивила время».

Сообщив о содержании письма, Елизавета, пританцовывая, будто подвыпившая девка в таверне, вышла из комнаты. Она действительно чувствовала себя помолодевшей.

«Ваши слова любви я прикажу выбить на мраморе, – писала она герцогу Анжуйскому. – Можете не сомневаться в моей вечной дружбе и постоянстве – качествах, весьма редких среди королевских особ. Знайте, что я никогда не нарушу свое слово».

Она и впрямь никогда не нарушала своего слова. Она просто передвигала сроки его исполнения.

При всяком упоминании о мсье Анжу лицо королевы озарялось. Придворные, советники, фрейлины и служанки начали потихоньку уставать от постоянных разговоров об обаянии герцога и его добродетелях.