Михаил Веллер - Приключения майора Звягина. Роман воспитания

Вдруг оказалось, что ясно различим корпус яхты: мгла сменилась серым полусветом. Шел седьмой час утра.

— Право держи! — скомандовал Гриша, и яхта, звонко шлепая днищем по волнам, косо приняла к берегу, черневшему на горизонте.

Анучин был трезв и чист насквозь — чистотой выполосканной в щелоке тряпки. Он мягко повалился в плещущую на дне воду, сознание померкло, длинная судорога прошла по телу… Но сразу очнулся от жесткого тычка:

— Воду черпай! Ну!!

С механической тупой старательностью взялся за черпак. Соображение покинуло его, остался лишь слабо трепещущий нагой инстинкт: жить, жить.

Киль зашуршал по песку, яхта качнулась.

— За борт! — загорланил Гриша, суетясь. Парус упал.

Следом за ними Анучин плюхнулся по пояс в воду и стал из последних сил толкать яхту. Он не замечал уже, что ветер ослаб, волна сгладилась, что глубина у маленького дощатого причала вполне достаточна, и нет надобности волочь к нему яхту килем по дну вдоль берега.

Очутившись на суше, он со стоном вздохнул и вопросительно, по-собачьи взглянул на Звягина — что теперь?.. Сбылось: он живой стоял на земле… Земля летела под ногами. Солнце всходило над корявыми кронами сосен, вцепившихся в песчаные дюны узловатыми корнями.

На даче они разделись, растерлись полотенцами, нацепили на себя какое-то сухое чистое тряпье. В маленькой кухоньке сразу потеплело от газовой плиты. Гриша заварил дегтярной крепости чай и разогрел тушенку. Анучин боролся с собой…

— А бутылки нет, согреться?.. — не выдержал он.

— Перебьешься, — бросил Звягин свысока. И, следя искоса, как обиделся Анучин на оскорбительный тон, презрительно спросил:

— А без бутылки не можешь, ты, пьющее двуногое?

— А то вы никогда не пьете, — не нашел лучшего ответа Анучин.

— Нет. А зачем? Мне это невкусно.

— Не надо, — отмахнулся Анучин. — Все выпивают.

— Вранье. Посмотри на нынешних суперменов: не пьют, не курят, занимаются спортом, делают дела и зарабатывают деньги; одеты по последней моде, сидят на диете, водят машины, как гонщики; пить уже не модно. Сила, энергия, предприимчивость — вот что такое мужчина. Деловитость, уверенность, победность. Цезарь не пил; Наполеон не пил; мужчины из мужчин! Эйнштейн или Кассиус Клей в запое — представишь ты себе это? Мужчина — тот, кто все может, кто любого победит, кто хозяин в жизни, а не тот, кто пропустит через себя большее количество алкоголя. Что за ахинея: фильтровать дым своими легкими и спирт — своей печенью. Тогда самым настоящим мужчиной будет гибрид фильтра-отстойника с противогазом. Дай-ка руку, — Звягин заклещил руку Анучина, без усилия прижал книзу и завернул ему за спину, загнул к лопатке, заставил брякнуться на колени. — Ну? Одной рукой, заметь, а ты моложе меня на десяток лет. Не позорно? Да таких мужчин, как ты, я десяток раскидаю, — глумливо засмеялся он.

Анучин подумал о своих ночных клятвах, о своей болезни и слабости и помрачнел.

— Мне все равно недолго осталось… — горько сказал он.

— Что такое? — сощурился Звягин.

— Сегодня утром в больницу ложиться надо было…

Услышав суть дела, Звягин вместо жалости выказал злость:

— Лечат вас, разгильдяев, бесплатно, а вы еще фортеля выкидываете! Пошли на почту — хоть позвоним, предупредим. Какой диспансер?

— Номер шесть, Петроградского района. Я телефон не знаю…

— Через справочное узнаем номер регистратуры.

До почты топали километра два. За заборами жгли палую листву, белесые дымы крутились меж деревьев. Белка с конца сука уставилась любопытно, зацокала. Анучин скисал, «вибрировал».

Наменяли пятаков, полчаса дозванивались.

— Кого? Дранкова? — сквозь треск пробился женский голос. — У него сейчас прием. Что? Подождите, я его позову.

Скормили автомату еще несколько пятачков, дожидаясь…

— Алло!! Кто?! — не расслышал Дранков. — Анучин?! Дорогой, — закричал он из далекого Ленинграда, — можете не являться! Что? Приношу извинения, сестра перепутала снимки! Что? Я говорю, произошла ошибка! Что? Да! У вас все в порядке! Точно, точно! Анализы? Есть некоторые изменения в печени, обычные для хронических алкоголиков. Настоятельно рекомендую бросить пить.

— Так у меня… нету?.. — Анучин страшился выговорить роковое слово.

— Нету у вас рака, — сказал далекий Дранков. — Диета, отказ от алкоголя, а то и вправду можете нажить. Вы здоровы. Всех благ.

Щелк. Пи-пи-пи…

Из будки Анучин вышел с обалделой улыбкой, не чувствуя текущих слез. Стоял и глубоко дышал, глядя в пространство.