Марк Леви - Где ты?

— Да получит она свой диплом, Филипп! Раньше надо было нервничать, во время экзаменов!

— Не знаю, как тебе удается сохранять спокойствие, смотри, она уже на эстраде, сейчас будет говорить речь!

— Которую мы выучили наизусть еще месяц назад. Умоляю тебя, не суетись ты так, пожалуйста.

— Я вовсе не суечусь!

— Суетишься, и стул под тобой скрипит. Если хочешь послушать свою дочь, то попробуй хотя бы сидеть смирно.

Томас прервал их дискуссию: после говорившей девушки следующей шла Лиза. Филипп нервничал, но еще больше он гордился своей красавицей дочерью и поэтому повернулся, чтобы поглядеть, сколько зрителей присутствует на церемонии. Стулья стояли в двенадцать рядов по тридцать в каждом, следовательно, зрителей было триста шестьдесят человек.

Что заставило Филиппа обернуться еще раз, сознательно он это сделал или нет? В последнем ряду сидела женщина, не сводившая глаз с идущей к трибуне Лизы.

Ни солнечные очки, ни легкая накидка, в которую она завернулась, ни следы времени, изменившие лицо, не помешали ему сразу узнать Сьюзен. Мэри ущипнула его за колено.

— Ты уже наговорился с привидениями? Если хочешь увидеть вручение диплома твоей дочери, изволь повернуться — его вручают прямо сейчас.

Лиза благодарила преподавателей, Мэри взяла мужа за руку, и, почувствовав, что рука вся мокрая и дрожит, она крепко ее сжала. Когда Лиза торжественно поблагодарила своих родителей за любовь и долготерпение, Мэри ощутила острую потребность в целительных блинчиках.

Она смахнула навернувшуюся слезу и выпустила пальцы Филиппа.

— Что с тобой было? — спросила она.

— Растрогался.

— Думаешь, мы были ей хорошими родителями? —шепотом спросила она.

Филипп перевел дыхание и снова обернулся. Стул, на котором сидела Сьюзен, был пуст. Он огляделся вокруг, но нигде ее не увидел. Мэри переключила его внимание на Лизу, под аплодисменты заканчивающую свое выступление. Филипп присоединился к овациям.

Напряжение не покинуло его и после церемонии. Мэри раз десять спросила мужа, кого это он так старательно разыскивает, но Филипп всякий раз отвечал, что он, наверное, перенервничал и поэтому не очень хорошо себя чувствует, и начинал извиняться. Мэри почла за благо оставить его в покое и посидеть с Томасом и Лизой, пока та не убежала к подружкам. Филипп бродил по парку лицея, обошел вокруг чуть ли не каждое дерево, коротко здороваясь со встречными, но… Сьюзен нигде не было. К концу праздника он позволил себе рассмотреть предположение, что ему все почудилось. Не признаваясь самому себе, он молился, чтобы так оно и было. Было пять часов вечера, когда все вчетвером они отправились на стоянку, собираясь ехать домой. Подойдя к машине, Филипп увидел всунутый между дверцами маленький клочок бумаги. Несколько строк, от которых у него тут же оборвалось дыхание, хотя он их еще не прочитал. Всю дорогу до дома он сжимал бумажный комочек в ладони, пряча его даже от самого себя. Мэри ни о чем его не спросила. Доехав до дома, он высадил семейство, предоставив ему возможность самостоятельно пройтись по аллейке, поскольку самому ему нужно было забрать кое-что из багажника. Как только он остался один, он развернул записку: в ней была цифра и четыре буквы: 7 утра. Сунув записку в карман, Филипп двинулся к дому.

За ужином Лиза никак не могла понять причину царившего за столом молчания, изредка нарушаемого короткими фразами Мэри. Не успели подать десерт, как Томас заявил, что, «учитывая веселенькую обстановку», предпочитает удалиться к себе в комнату. Лиза поглядела на Мэри с Филиппом.

— Да что с вами такое? Почему такой похоронный вид? Вы что, поругались?

— Ничего подобного, — ответила Мэри. — Просто твой отец устал, вот и все. Нигде не сказано, что человек всегда должен быть в форме.

— Жаль, что не получилось душевно посидеть перед моим отъездом, — продолжила Лиза. — Ладно, пока! Пойду соберу вещи, потому что потом у Синди вечеринка.

— Самолет в шесть вечера, ты вполне успеешь собраться завтра, у тебя же все помнется, — возразил Филипп.

— Мятые вещи — самый писк! Аккуратные, все из себя отглаженные шмотки я оставляю вам и вас оставляю тоже.

Поднявшись по лестнице, она вошла в комнату брата.

— Что это с ними?

— А как ты думаешь? Это все из-за твоего отъезда. Мама уже неделю кругами ходит. Позавчера раз пять заходила в твою комнату. То занавески поправит, то книжку на полке переставит, то простыни натянет. Я проходил по коридору и видел: обняла твою подушку и прижалась щекой!