Чарльз Буковски - Первая красотка в городе

и, как всегда бывает с предельным отчаянием, наступили наши черные дни. не осталось ни вина, ни удачи, ничего. никаких кредитов больше ни у хозяйки, ни в винной лавке, я решил поставить будильник на 5:30 утра и сходить на Фермерский Рабочий Рынок, но даже часы как надо не работали. они когда-то сломались, и я их вскрыл починить. там лопнула пружина, а чтоб снова заработала, можно было только отломать у нее кусочек и подцепить снова, все закрыть обратно и завести. если хотите знать, что с будильником делает укороченная пружина — да и с другими часами, наверно, тоже, — я вам расскажу. чем короче пружина, тем быстрее крутятся минутная стрелка и часовая. сбрендили часы, в общем, и когда мы уставали ебаться ради успокоения, бывало, наблюдали за этими часами и пытались определить, сколько времени на самом деле. видно было, как минутная стрелка скачет, — как же мы над нею ржали.

потом однажды — а вычислили где-то за неделю — мы обнаружили, что часы проходят тридцать часов за каждые двенадцать действительного времени. к тому же их нужно было заводить раз в 7 или 8 часов, иначе они останавливались, иногда мы просыпались, смотрели на часы и не могли врубиться, сколько сейчас времени.

— ну блядь, крошка, — говорил я, — неужели ты не можешь эту дрянь вычислить? часы идут в 2 с половиной раза быстрее положенного. все просто.

— ага, а сколько времени было, когда мы последний раз их ставили? — спрашивала она.

— черт его знает, крошка, я пьяный был.

— ты б лучше их завел, а то остановятся.

— ладно.

я их заводил, и мы еблись.

поэтому в то утро, когда я решил сходить на Фермерский Рабочий Рынок, часы работать не хотели. мы где-то нарыли бутылку вина и медленно ее выпили. я смотрел на эти часы, не зная, что они хотят сказать, и, боясь пропустить ранний подъем, только лежал в постели и не спал всю ночь, потом встал, оделся и пошел на ту улицу в Сан-Педро. там все стояли и вроде бы ждали, в витринах лежало довольно много помидоров, и я умыкнул два или 3 и съел. висела большая черная доска: В БЕЙКЕРСФИЛД НУЖНЫ СБОРЩИКИ ХЛОПКА. ПИТАНИЕ И ЖИЛЬЕ, что это еще за херотень? хлопок в Бейкерсфилде, Калифорния? я-то думал, что Эли Уитни и волокноотделитель [18] Эли Уитни (1765–1825) — американский изобретатель и промышленник, чей хлопкопрядильный станок в 1793 г. революционизировал всю текстильную промышленность. положили этому конец. потом подъехал большой грузовик, и обнаружилось, что нужны еще и сборщики помидоров. вот же срань, Линду надолго оставлять одну в постели мне не хотелось. она никогда одна не залеживалась, однако я решил попробовать. все начали карабкаться в кузов. я подождал, пока на борт не заберутся дамы — а среди них были объемистые. все влезли, и тут стал карабкаться я. здоровенный мексиканец, явно нарядчик, принялся закрывать задний борт:

— простите, сеньор, мест нет! — они уехали без меня.

к тому времени случилось почти 9 вечера, и прогулка до ночлежки заняла у меня еще час. я проходил мимо хорошо одетых, глупых на вид людей, один раз меня чуть не переехал какой-то злюка в черном «кадиллаке». уж и не знаю, какого рожна он злился. может, из-за погоды. жаркий день стоял. в ночлежке пришлось переть по лестнице пехом, поскольку лифт располагался в аккурат возле хозяйкиной двери, и хозяйка постоянно с ним еблась: то медяшку драит, то просто шпионит, задница.

до верху — 6 этажей; взобравшись, я услышал из своей комнаты хохот. Линда, сука, не слишком долго меня дожидалась, ладно, жопу надеру и ей, и ему. я открыл дверь.

там сидели Линда, Джини и Ева.

— Дорогулечка! — сказала Линда, подошла ко мне. разоделась — даже напялила высокие каблуки. языком чуть ли не гланды мне достала, когда мы поцеловались, — Джини только что получила первое в жизни пособие, а Ева уже давно на нем сидит! это и празднуем!

портвейна — хоть залейся. я зашел, принял ванну, а потом вышел в одних трусах. мне всегда нравится ногами щегольнуть. у меня — здоровеннейшая, мощнейшая пара ног, что я только видел на мужиках. остальной я не очень. и вот я сел в своих рваных трусах, задрал ноги на кофейный столик.

— ёбть! поглядите только на эти ноги! — сказала Джини.

— ага, ага, — поддакнула Ева.

Линда улыбнулась, мне нацедили вина.

сами знаете, как оно бывает. мы пили и болтали, болтали и пили. девчонки сгоняли еще за пойлом, еще поболтали. стрелки описывали круг за кругом. вскоре стемнело, я уже пил в одиночестве, так и остался в драных трусах. Джини ушла в спальню и вырубилась на кровати. Ева отключилась на кушетке, а Линда — на кожаном диванчике в коридоре перед ванной. я по-прежнему не понимал, почему тот мексиканец захлопнул передо мною борт. я был несчастен.