Марк Леви - Следующий раз

Франсуа Эбрар изучал первые результаты обследования на терминалах компьютерной сети. Ещё несколько минут — и заработали принтеры. На глазах людей рождались все новые чертежи и графики. Один из специалистов тут же принялся их сравнивать. Обстановка в лаборатории становилась все более лихорадочной. Сама «Молодая женщина в красном платье», лицо которой никому не было дано увидеть, воспринимала, наверное, все происходящее со снисходительной улыбкой. С момента её появления в лаборатории количество суетящихся вокруг неё людей не переставало расти.

Самый причудливый из всех приборов предназначался для тончайшего распознавания красок. При всём сходстве со старинным кинопроектором гонио-спектро-фотоколориметр был прибором несравненной точности и начал выдавать результаты уже через минуту. Франсуа Эбрар дважды ознакомился с данными и подал листок Сильви Леруа. Они озадаченно переглянулись, Сильви что-то прошептала ему на ухо. Эбрар ещё помялся, пожал плечами, снял со стены телефонную трубку и набрал четырехзначный номер.

— AGLAE на ходу? — спросил он уверенным тоном, выслушал ответ и, довольный, повесил трубку.

Взяв Джонатана за руку, он провёл обоих гостей через ещё одну дверь не для посторонних. Их ждало нечто поразительное: бетонный коридор, образующий лабиринт.

— Противоядерная защита! — объяснил Эбрар не то в шутку, не то серьёзно. — У атомов не хватит ума, чтобы найти выход!

Извилистый ход привёл их в зал с ускорителем частиц. Десятки трубок соединялись в соответствии со сложной логикой, доступной только немногим учёным и техникам. Ускоритель элементарных частиц «Большой Лувр», украшение комплекса, был уникальной, единственной на весь мир установкой, предназначенной исключительно для изучения культурного наследия.

После взятия образцов Джонатан с Кларой уселись в соседней комнате, перед терминалами, на которые выводился весь процесс обработки анализов «Молодой женщины в красном платье» комплексом AGLAE.

День подходил к концу. Франсуа Эбрар изучал у себя в кабинете папку с результатами проделанной работы. Джонатан и Клара сидели напротив него, волнуясь, как родители на приёме у педиатра, осматривающего их дитя. Результаты были удивительными. Владимир прибегал к невероятно разнообразным природным веществам: маслам, воску, каучуку, пигментам, химический состав которых говорил об их огромной сложности. На этой стадии анализа специалисты Лувра не могли уверенно определить состав красного пигмента, пошедшего на одеяние женщины с картины. Живость красного цвета поражала. Вопреки всему картина, не подвергавшаяся реставрации, ничуть не пострадала от воздействия времени.

— Не знаю, что вам сказать… — заключил Эбрар. — Если бы не огромное впечатление от все возможных приёмов живописной техники Рацкина, мы бы предположили, что эта картина — творение крупного химика.

Ничего подобного Эбрар не видал за всю свою карьеру.

— На картине присутствует лак неизвестного, более того, непонятного состава! — добавил он.

«Молодая женщина в красном платье» противоречила всем правилам естественного старения. Особенные условия, в которых хранилась картина, не могли служить объяснением загадки, вставшей перед всеми учёными Центра. Что же придумал Владимир, чтобы его творение со временем не поблекло, а стало только прекраснее?

На этот вопрос, заданный Джонатаном при выходе из Центра, Клара ответила, поднимаясь по лестнице:

— Я знаю только одну алхимию, придающую возрасту красоту: она зовётся чувством.

Они решили сократить свой визит в Париж и поспешили в отель за вещами. По пути в аэропорт Джонатан позвонил Питеру и поведал ему о неожиданностях этого дня. На его благодарность за организацию работ в самом Лувре Питер ответил удивлением.

— В третий и последний раз клянусь тебе, что всю ночь дрыхнул, затолкав своё самолюбие под подушку. Сильви Леруа отправила меня вчера по телефону куда подальше.

И он бросил трубку.

Под вечер самолёт с Кларой и Джонатаном на борту приземлился в маленьком аэропорту лондонского Сити.

«Молодая женщина в красном платье», закутанная в привычное уже серое одеяло, ехала в такси в центр города. Джонатан отвёз Клару в Ноттинг-Хилл, на Вестберн Тров.

— Идёмте! — позвала она его. — Не будете же вы ужинать один в гостинице.

Они поднялись по лестнице — и замерли на лестничной площадке перед взломанной дверью Клариной квартиры. Джонатан велел Кларе спуститься вниз и ждать, пока он осмотрит помещение, но она, разумеется, ворвалась туда первой. В гостиной ничего не пропало, в спальне все тоже осталось нетронутым.