Жиль Легардинье - Совсем того!

— И сколько времени вы собираетесь заставлять ее ждать под дождем?

— Сколько потребуется, чтобы выяснить, действительно ли у нее на ресницах водостойкая тушь.

— Опыт подсказывает мне, что, когда что-то падает сверху, хватит меньше минуты, чтобы ресницы потекли…

Эндрю удивленно поднял бровь. Он никогда не видел Одиль подкрашенной. Но наблюдение полезное. И вообще Одиль — симпатичная женщина.

Мадам Берлинер уже начинала паниковать. Эндрю решил, что после такого душа ей пора просушиться…

— Предупредите Мадам, что ее подруга явилась.

— А вы?

— Я же вам сказал, что буду воздавать должное лицемерию.

Взяв огромный зонт, Блейк помчался к воротам, спасать жертву злосчастной поломки…

В библиотеке Блейк включил музыкальный центр и принялся знакомиться с коллекцией дисков. В коллекции было много известных ему современных имен, однако в этот вечер Блейку хотелось послушать классическую музыку. Он остановил свой выбор на Дебюсси, Штраусе и Моцарте. Прелюдия, вальсы и реквием. Что из этого больше соответствует его теперешнему настроению?

Диана обожала Дебюсси. Блейк поместил диск в ячейку и удобно устроился в кресле. При первых же тактах Бергамасской сюиты Блейка охватило волнение. Мягкий свет, лес за окном, книги, звуки чудесной музыки… Эндрю закрыл глаза. Его накрыла волна чувств. Каждая нота отзывалась в нем, заново открывая ему дорогу в то пространство, которое он когда-то давно покинул. Его пальцы двигались по кожаным подлокотникам в такт музыке. Он хорошо знал эту сюиту, слышал ее сотни раз, но в тот вечер у него было впечатление, что он открывает ее для себя заново. Так открывается взору монументальная скульптура, с которой вдруг спадает прикрывающая ее завеса; так вдруг внезапно рушится стена, закрывавшая доселе невидимый горизонт. Дух Блейка унесся в другую вселенную, в другой мир, где не было серых красок, где все жило и дышало, даже прошлое. Под влиянием музыки он почувствовал в себе силы смириться с тем, что Дианы больше нет и что она навсегда останется жить в его памяти. Захваченный полетом, он осознал, что у него есть силы надеяться.

Музыка внезапно смолкла. Блейк открыл глаза и увидел возле проигрывателя мадам Бовилье. Она его выключила.

— Простите меня, — проговорила она, — но это почти невыносимо…

С растерянным видом, в халате, она сделала несколько шагов по комнате. Она оглядывала библиотеку, бросая иногда безумный взгляд на Блейка, точно он был призраком. Блейк понял ее состояние и встал с кресла.

— Я очень сожалею, я не хотел…

— Почему вы выбрали это произведение?

Блейк не знал, что ответить. Она опередила его:

— Именно эту музыку мы с Франсуа слушали, когда закончили ремонт в этой самой комнате. Он сидел как раз там, где вы. Он так радовался, что наконец-то у него будет место для книг. Он обнял меня, и мы стали танцевать…

— Именно эта сюита звучала в зале Плейель, когда я впервые увидел женщину, которая потом изменила мою жизнь. Мы вместе учились в университете, только Диана была на другом отделении. Она сидела на ряд впереди меня. Сначала я обратил внимание на ее волосы. А потом уже не мог оторвать от нее взгляда. Я рассматривал ее профиль, ресницы, губы. Она была целиком поглощена музыкой. В антракте я услышал ее голос, смех…

— Вы верите в случайность, месье Блейк?

— А вы?

— Нет, не верю.

Мадам Бовилье покачнулась, у нее закружилась голова. Блейк бросился ее поддержать.

— Сядьте. Я сейчас принесу воды.

— Нет, пожалуйста, не оставляйте меня здесь одну. Я не приходила сюда с тех пор, как Франсуа… Меня потрясло, когда я увидела вас в кресле.

— Я искренне огорчен.

— Не надо. Вы правы. Даже ради его памяти этот дом должен жить.

Она понемногу приходила в себя.

— Как вы думаете, сколько можно получить за все эти книги?

— Что вы хотите сказать?

— Если я не ошибаюсь, тут есть хорошие издания и даже несколько антикварных. На какую сумму можно рассчитывать при продаже?

— Вы серьезно?

— У меня нет выбора. При том, как идут дела, я, возможно, даже не смогу вас оставить после испытательного срока. Чтобы избежать худшего и выстоять, мне придется продать все, что я могу.

— Вы не можете продавать книги вашего мужа…

— Лучше, если придется продать весь замок? Иногда мне кажется, что тогда жить стало бы легче. Признаюсь, бывают вечера, когда я серьезно об этом думаю. Я бы поселилась в маленькой квартирке в городе. От одной мысли, что не надо будет тащить весь этот груз, мне становится легче. Выходить на улицу, встречать людей, смотреть на них, разглядывать витрины, да и в кино пойти — почему бы нет… Купить хлеба, еще чего-нибудь и вернуться домой. Управлять только своим жалким существованием…