Франсиско Голдман - Скажи ее имя

Фото- и видеосъемка свадьбы были подарком от кузины Хуаниты. Но я не могу смотреть этот свадебный фильм. Вы, наверное, думаете, что мне хочется смотреть его снова и снова, поскольку это единственное имеющееся у меня видео с Аурой. Меня передергивало от стыда при виде этого фильма еще тогда, когда Аура была жива. Почему меня снимали гораздо больше, чем ее? Почему этот чертов оператор словно приклеился ко мне? Да потому что я выглядел так, будто только что волшебным образом прозрел и теперь дарил свою дурацкую растянутую улыбку всему миру. У меня не было ощущения, что я этого не заслужил, что случайно ухватил самый лакомый кусок — я искрился чистым восторгом. Но я был тем, кто задолго до встречи с Аурой потерял всякую надежду, что день подобный этому когда-нибудь придет, и на пленке это отлично видно. В моем брожении среди гостей, подобно неприкаянной собаке, с приклеенной широченной улыбкой было что-то неправильное, несуразное, даже унизительное.

На свадьбе не было никого из моей семьи. Примерно за девять дней до свадьбы мама упала и сломала бедро, и сестры остались ухаживать за ней. Но я испытал облегчение, что не нужно будет с ними общаться. Церемония проходила на маленьком островке посреди пруда в центре гасиенды, гости наблюдали за всем с лужайки. Проводивший бракосочетание судья был двадцатишестилетним юношей с детским личиком, гражданские церемонии он вел всего год. Пиа сделала фотографию одиноко шагающей Ауры — до того, как та подошла к ожидавшему ее отчиму, чтобы проделать остальной путь с ним под руку; она шла по лужайке к островку, лицо закрыто фатой, в руках сжат букет; клубящиеся черные облака над головой еще залиты светом солнца, они отбрасывают причудливые тени на тополя вокруг. Этот кадр, полный тревоги и одиночества, — самый последний в отснятой Пией пленке, блестящие струи, словно слезы или грозные следы когтей, рассекают правый дальний угол фотографии. Пошел дождь, морось с несильным ветром, и гости спрятались под навесом гасиенды, но к концу церемонии дождь перестал. Я произносил клятвы, улыбаясь и кивая как неваляшка. Аура же выглядела собранной, серьезной и слегка озадаченной. Мексиканская брачная церемония такая же длинная, как в былые времена, разве что не столь поэтичная. В ней нет ни одной западающей в душу фразы вроде «любить-уважать-хранить-и-защищать», хотя клятва номер четыре гласит, что мужчина, как главный источник мужества и силы, должен даровать женщине наряду с пропитанием и наставлением свою защиту. Женщина восхваляется за красоту, самопожертвование, сострадание и интуицию; она должна относиться к мужу, как говорится в клятве номер пять, с нежностью и уважением. После Аура пошутила: они могли бы свети эти клятвы до одной строчки и сэкономить массу времени, — и пропела низким голосом: истина господина в рабе его, а истина раба в господине.

Когда все закончилось, заиграли мариачи, и два паренька вывели на мокрый газон маленького, груженного текилой ослика. Мексиканцы бросились в натянутый на лужайке большой белый тент и сели, как захотели, проигнорировав выстраданный нами план рассадки. А когда наш модный диджей из Мехико поставил первый сет с Пересом Прадо и мелодиями в стиле техно-кумбия, то спровоцировал панический бег взрослого поколения, гостей со стороны Хуаниты, к своим автомобилям; обратно они примчались с дисками «Битлз» и «АББА». Сперва диджей пытался протестовать: тогда не говорите, что у вас на свадьбе играл ОКСО! — но в итоге ему пришлось весь вечер вставлять эти песни в свой плейлист. Танцы продолжались почти до самого рассвета. У мексиканских официантов есть традиция — напоить невесту и жениха до беспамятства, что, вероятнее всего, спасало в стране, где невеста была обязана хранить девственность до первой брачной ночи. Стоило отвернуться, как официант подливал мне текилы. У меня возникло ощущение, что меня преследуют. Когда мы с Аурой забирались в один из автобусов, отвозивших гостей назад в Сан-Мигель-де-Альенде, я с хохотом я упал навзничь прямо в грязь.

Один богатый приятель Хуаниты из Гвадалахары пожертвовал нам изрядное количество текилы. Мой друг, владеющий рестораном в Кондесе, помог купить вино по оптовой цене. И так далее. Так нам и удалось организовать шикарную свадьбу. Этот успех способствовал внешнему сплочению семьи, возникновению взаимного доверия и в какой-то степени, полагаю, усмирил материнскую тревогу Хуаниты. Пусть Аура и продолжала настаивать, что была бы счастлива не меньше, поженись мы в мэрии.