Павел Антипов - Дипломная работа

Следующее утро Бориса и Жумагула началось под звуки дрели. На этаже устроили ремонт, рабочие сверлили стены, перепланировывали пустые комнаты, разбивали перегородки душа, откручивали двери, меняли окна. В институте было то же самое. Лекции приходилось слушать под грохот алюминиевых листов, которые сбрасывали с крыши рабочие, похожие на Жумагула. Чтобы пройти от корпуса до корпуса, нужно было обогнуть не одну кучу стройматериалов, сваленных во дворе Литинститута. К последней паре, как правило, шум затихал, и по институту разносился запах еды, которую готовили рабочие, жившие прямо в аудиториях. Перед едой рабочие мыли руки, головы и ноги в туалете, не стесняясь студентов.

Вскоре Жумагул и Борис свыклись с тем, как им предстоит жить ближайшие годы. Однажды они всё-таки сходили к ректору пожаловаться на жизнь.

— А почему вы с этим вопросом ко мне? — печально спросил ректор, выслушав сбивчивые жалобы друзей.

Затруднившись с ответом, Борис и Жумагул не нашли ничего лучшего, как извиниться и выйти. Выше можно было жаловаться только господу, в которого они не верили, как и в себя.

Каждый новый преподаватель начинал лекцию следующими словами:

— Научить писать — невозможно!

Видимо, занятия в институте сводились к тому, чтобы за два года доказать студентам этот нехитрый тезис.

Один преподаватель признался на паре:

— За всю историю существования Литинститута из этих стен не вышло ни одного писателя, за исключением тех, кто писателем сюда вошёл.

А Борис с Жумагулом не знали, кем они вошли в Литинститут. Они ведь специально для этого и приехали, чтоб узнать, кто они такие, — а оказывалось, что это надо было выяснять заранее.

Но даже если б им сказали, что научить писать очень даже можно, то вряд ли Борис и Жумагул теперь восприняли бы эти слова всерьёз. Они даже уже не удивлялись тому, что каждый новый день приносил с собой новые лишения. Всё чаще они сидели в своей комнате и молчали, слушая, как на этаже грохочут дрели и молотки. Однажды в их комнату пришёл электрик и скрутил все розетки, кроме одной. Ребята даже не подумали возразить ему. А на следующий день закрыли туалет и обещали подселить двух студентов из школы экономики.

Столько было всего в общежитии, что они даже не обратили внимания на объявление:

А зря, потому что в 19:00 в комнату Бориса и Жумагула постучал человек, который помог им разобраться с тем, кто они такие. Человек был в респираторе и с баллоном химикатов.

— Освобождаем плинтуса! Обработка тараканов! — кричал человек в респираторе.

— Но у нас нет тараканов, — сказал Жумагул.

— Так все сначала говорят. Надо обработать, — и начал обрызгивать комнату вдоль плинтусов.

Борис закашлял первым, за ним Жумагул. Спасаясь от химикатов, они выбежали в коридор, но там тоже пахло инсектицидом. Двери других комнат были раскрыты. Из них высыпались кашляющие студенты. Кто-то хрипел и с красным лицом падал на пол, другие бросались к единственному окну в конце коридора, около которого образовалась давка.

— Борис, так больше жить нельзя! — пошевелил усиками Жумагул.

— Невозможно, Жумагул, просто невыносимо, — и Борис засеменил лапками к вентиляционному отверстию под потолком. Жумагул побежал следом. Остальные студенты вскоре устремились за ними.

Агент-1 шёл по этажу и выключал свет в пустых комнатах.

***

Кассирша в магазине простила мне 20 копеек. Мелочь, а приятно.

***

В тумбочке лежал старый кабачок. Я посмотрел на него немного, помыл, разрезал на мелкие части и потушил с картошкой. Получилась целая сковородка.

***

После разделки кабачка в тумбочке нашлось пол-упаковки овсяных хлопьев. Великолепно!

***

Остатки макарон — 20 гр.

Начавшая портиться осьмушка капустки — 50 гр.

Бульонный кубик — 1 шт.

Картофель — 2 шт.

Луковица — 2 шт.

Капусту очистил от порчи, срезал съедобные части с кочерыжки. Картофель, лук и кубик очистил от кожуры. Всё мелко порезал, кубик растолок. В полученную массу добавил остатки макарон и воду. Поставил на огонь. Вкусно.

— Вдумайтесь, сейчас нас кормит литература, — сказал Павел Свердлов и продолжил кромсать вилкой котлету.

Было это в 2005 году на литературном конкурсе Короткевича. Я, Свердлов и другие не очень взрослые литераторы обедали в кафе «Veduta» за счёт конкурса. Я тогда очень в это вдумался, но даже представить себе не мог, что литература может не только кормить, но ещё поить и возить.