Мира Джейкоб - Самоучитель танцев для лунатиков

– Здорово! – открывая холодильник, отозвалась Амина.

Посмотрев на обширную коллекцию коробок от еды навынос, девушка подумала, что они жмутся друг к другу, словно старички в плохую погоду, и прикрыла дверцу.

– Вчера вечером я приготовила чатни и позвала к нам семейство Рамакришна и Курьян. Они были просто в восторге! Бала, конечно же, выпросила у меня рецепт!

– И о чем ты умолчала?

– Ни о чем! Кроме кайенского перца и кинзы.

Кулинарные таланты матери Амина нередко объясняла эволюционными потребностями – таким образом Камала умудрялась оставаться собой, сохраняя при этом друзей и подруг. Подобно тому как гребень превращает невзрачную птицу в настоящую радугу, способность Камалы создавать из сырых ингредиентов потрясающе вкусные блюда снискала ей любовь окружающих, которой она вряд ли добилась бы иным образом.

– И что они думают насчет папы?

– Насчет папы?

– Ну об этих его разговорах…

– Я им не сказала! Что за глупости!

– Это секрет?! – поразилась Амина. – Ты ничего не говорила родственникам?!

У семей Рамакришна, Курьян и Ипен секреты друг от друга появлялись примерно раз в пять лет, и обычно все тайное становилось явным в течение нескольких месяцев. Хранители тайны заверяли остальных, мол, тут нет ничего личного, просто дела семейные, те же, от кого утаили бесценную информацию, бормотали слова утешения насчет того, что в этой стране все они – одна семья, хотя и не связаны кровными узами.

– Не секрет! – с излишней горячностью ответила Камала, но тут же взяла себя в руки и стала говорить гораздо тише. – Да что в этом такого? Давай не будем никого беспокоить впустую, ладно?

– А кто-то еще считает, что он странно себя ведет?

– Вовсе не странно.

– Погоди, ты же сказала…

– Да нет, не в этом смысле! Он ходит на работу и все такое, со всеми остальными он совершенно нормальный. Медсестры на отделении все так же увиваются вокруг него и гогочут, как молодые гусыни! А «это» с ним происходит только поздно ночью!

Конечно поздно, а когда же еще? Томас всегда старался оставаться в больнице до заката, а потом бессонница мучила его с полуночи до шести утра. В эти ночные часы он сидел на крыльце и пытался вернуть к жизни какой-нибудь невероятный аппарат – ружье для крикета, автомат для поглаживания собаки и так далее.

– Мам, может, он просто с собакой разговаривает? Он же всегда так делал.

– Нет, не с собакой!

– Откуда ты знаешь?

– Я же тебе сказала! Собака сидит дома и воет! К тому же я слышала, с кем он говорит!

– И с кем же?

– Он говорит с Аммачи!

Амина застыла на месте. Ее бабушка умерла более двадцати лет назад.

– То есть он молится за нее?

В трубке раздался резкий звук – это Камала резко выдернула из земли куст сорняков.

– Нет! Не молится, а разговаривает! Рассказывает ей истории!

– Истории?!

Амина слышала тяжелое дыхание Камалы, – видимо, та пыталась вытащить очередной сорняк.

– Мам! – окликнула ее Амина.

– Да! Идиотские истории! Как ты получила приз за лучшую фотографию в десятом классе! Как я в тысяча девятьсот восемьдесят втором году попросила его купить в «Хикори фармс» маринованного имбиря, а этот идиот заказал имбирь в карамели!

– То есть это все происходит у тебя на глазах? Он разговаривает с ней при тебе?!

– Я стояла в прачечной и подслушивала.

В доме у Ипенов было принято соблюдать границы, негласно установленные еще в 1983 году. Дом как бы разделили на два суверенных государства. Уже много лет Амина не видела, чтобы мама вторгалась на залитую желтым электрическим светом веранду отца, а Томас, насколько Амине было известно, никогда не заходил в сад Камалы.

– А это точно была Аммачи?

– Он… он ее видел, – помолчав, добавила Камала.

– Как это – видел? – напрягшись, выпрямилась Амина.

– Он сказал ей, чтобы она ушла и посидела где-нибудь в другом месте.

– Что?!

– Да. А потом я решила, что он, наверное, увидел… – Камала осеклась и замолчала.

Разверзлась невидимая стороннему взгляду пропасть горя, связывающего друг с другом всех Ипенов, словно из-за внезапно отдернутой занавески вдруг появилось давно забытое лицо.

– Кого? – хрипло спросила Амина. – Кого еще он увидел?

– Не знаю, – отстраненно отозвалась мать.

Повисло неловкое молчание.

– Мам, – встревожилась Амина, – у него депрессия?

– Не дури! – фыркнула Камала, а потом в трубке раздался звук, как будто по земле тащат что-то тяжелое. – Ни у кого из нас нет депрессии! Я просто рассказываю тебе, что происходит. Ты наверняка права, все в порядке, ничего страшного!