Георгий Эсаул - Алиса в стране оплеух

Если ко мне приходит безутешная скорбящая вдова, то я превращаюсь в её мужа и люблю по-французски, даже синяк поставлю под глаз, если муж дрался, бык рано почивший.

Понимаю, что подло бить женщин, я - женщина, но ради любви челюсть сломаю любой балерине.

Если клиент скорбит о старике отце, которого переехала "Мазда три", то превращаюсь в старика, требую визгливым сварливым голосом стакан воды, угрожаю, что лишу наследства - помогает, дети больше не скорбят об ушедшем, даже проклинают его и пытаются мне в лоб закатить дворницким ломиком - поверили, что я их батюшка усопший.

Для тебя, Белый Жирный Кролик я - генерал, поэтому буду гонять тебя, как Сидорову кОзу.

Встать! Направо! Смииирна! Упал-отжался, скот!

Упал-отжался!" - до утра цыганка Аза в образе генерала от инфантерии гоняла меня, а утром я взглянул в зеркало, встал на весы - пища моя клевер - похудел до посинения, даже думал из-за худобы в аскеты податься.

ИИИЫЫЫХ!

Где смысл моей жизни маятниковой: туда-сюда качаюсь, а Правды не вижу, бедолага! - в волнении Белый Кролик так сжал шею графини Алисы, что позвонки угрожающе хрустнули.

Кровь лавиной ударила ниже пояса графини, открыла древние чакры сохранения жизни на Земле - так добрая матушка зимой выкладывает младенца на мороз, чтобы закалялся, как сталь.

Сквозь кровавую пелену графиня Алиса увидела на полу запотевший графинчик с ярлыком "Выпей меня, водку морально-устойчивую", не раздумывала, потому что заботилась о будущих своих детях и чистоте душевной.

Сделала вид, что ноги подкосились от слабости - не трудно, потому что ноги подламывались молодыми березами в ураган.

Дотянулась до графинчика - и пока Белый Кролик философствовал по поводу поз из Камасутры с мёртвыми партнёршами - вывернула шею, влила в себя мутную жидкость - подумала, что обманули, потому что водка белая, словно слёзы арфистки после неудачного концерта с композитором Шостаковичем.

- Простите, пожалуйста, достопочтимый кухмистер Белый Кролик! - графиня Алиса почувствовала, как шея дубеет, наливается первобытной силой мамонта. Платье трещало под напором вырастающих колбасных (докторские колбасы по ГОСТу) грудей.

Тело возмужало, возвращалось в форму прекрасной амазонки, даже волосы почернели, хлынули нефтяным потоком. - Откровенный рассказ твой, Белый Кролик, сведёт тебя в могилу, к предкам Каина! - Великолепная, блистающая в прежней одежде покорительницы вершин - носовой платок чёрной кожаной юбки, золотой обруч на голове, кожаные ленты перетягивают-подтягивают-подчеркивают белизну и невероятные размеры грудей, сапоги на высоченных каблуках - радость познания Мира. - Бессовестный лгун с куцым хвостом поедателя тухлой требухи! - графиня Алиса не без труда - сильный противник - оплеухой отшвырнула Кролика на чёрную солому.

С гнилой соломы раздалось кряхтение, поднялась чья-то жилистая - в старческих веснушках - рука и погрозила графине пальцем без ногтя, словно намекала, что палец в глаз воткнётся. - Измерила твой ум, и не боюсь больше преград, философ ты с крепкими бицепсами вертухая.

Вдумайся в лживую диаграмму своей никчемной мясокостной жизни; болото ты с лягушками, а не боец.

Графиня Алиса замешкалась, залюбовалась собой в отражении в серебряном кувшине - красавица, даже болезнь и смерть не исправят красоту.

Две сильнейшие оплеухи свалили графиню на прочные каучуковые ягодицы.

Алиса вздрогнула, захохотала с недоверием негра раба, которого надсмотрщик назвал откровенным чувственным лгуном с хитрой мордой простофили, поедателя маиса.

- Ты?!! Посмел? Меня?!!

Девушку ударил, крысоед!

На попу свалил, меня, морально-устойчивую!

Ты, пакостник с бледными лицом Пьеро!

Как... ты... посмел, судорожный покойник?!! - графиня Алиса по-китайски-каратистки вскочила, резко, без замаха правой - одну, левой рукой - вторую оплеуху, отдала обиду.

Белый Кролик икнул, выплюнул выбитый зуб, качнулся, но устоял, даже засмеялся гаденько, словно проглотил жареную вьетнамскую селедку:

- Нет! Не Сергей Иванович Королёв ты!

Он бы убил сразу, одним ударом!

Но сходство, стать - пьяным зайцем я бы прикинулся - утащила бы ты меня в шатёр с золотым петушком.

Замахнулся, но передумал, подпрыгнул и скрылся в адском проходе, похожем на статую пиз...ы Королевы в укромном грязном уголке Французского парка.

Графиня подобрала белые перчатки и гейский веер Белого Кролика, обмахивалась, жеманничала, опускала глазки, словно играла главную роль в "Лебедином озере":