Артур Кестлер - Воры в ночи. Хроника одного эксперимента

Они свернули в Бухарский квартал. Было темно, только изредка в окне виднелась свеча или керосиновая лампа. При слабом свете луны пыль истертых камней на немощеной дороге отсвечивала белизной. Прошли узкий переулок и оказались на каменистом пустыре. Здесь кончался Иерусалим и начиналась Иудейская пустыня. Где-то на этом темном склоне находились вырубленные в скале семьдесят захоронений, возможно, членов древнего Синедриона — верховного суда Израиля. Джозеф побывал здесь несколько недель назад. Захоронения напоминали Пещеру предков возле Башни Эзры и множество других каменных могил по всей стране. Страна была испещрена ими. Куда бы вы ни отправились, могилы смотрели на вас, как крошечные черные окошки на белой поверхности скал. Однако присутствия призраков не ощущалось. Как видно, здешние мертвецы были слишком стары и в близких отношениях с Богом, чтобы предаваться столь простым проделкам.

— Уверен, что в ту ночь Дина отправилась к Пещере предков, — сам не зная зачем, сказал Джозеф.

— Почему ты так думаешь? — спросил Шимон.

Джозеф не ответил. Они прошли мимо окна, освещенного изнутри свечой. Ниже уровня улицы видна была голая комната с железной кроватью, брошенным на пол соломенным тюфяком и лоскутом бухарской ткани на стене: красные солнечные диски на черном шелке. На кровати сидела молодая женщина в красном платке и кормила грудью младенца. На полу во весь рост вытянулся мужчина. При свете двух свечей он изучал развернутый перед ним толстый, желтый от времени фолиант. Рядом были разбросаны такие же громоздкие книги. Мужчина был без пиджака, в кипе и с черной бородой. Он читал очень быстро, кивая головой и время от времени обращаясь к одной из книг комментариев, отмечая строку пальцем, потом снова возвращался к Талмуду. Женщина медленно покачивалась, взгляд ее был устремлен на свечу. Их ритмичные покачивания напоминали движение двух маятников, движущихся вразнобой.

Шимон и Джозеф прошли дальше и снова свернули. Там не было огней, но не было полной темноты, потому что звезд в иерусалимском небе множество, и они яркие и близкие. В воздухе стоял слабый запах меловой пыли, горящего дерева и тмина — в Бухарском квартале еврейские и арабские запахи перемешались. В подъезде стояли обнявшись парень и девушка в шортах. Они пристально взглянули на Шимона, по-видимому, недовольные, что им помешали. Шимон сказал что-то, похожее на пароль. «Беседер,» — ответил парень. Они снова зашли за угол и чуть не наткнулись на нищего-йеменита, который спал, положив голову на ступеньки. Он проснулся, протянул руку и жалобно забормотал. Шимон сказал пароль, йеменит помахал рукой, обнажив белые зубы над редкой черной бородкой.

— Он что, спит, улегшись на своем автомате, или как? — не удержался Джозеф.

— Если ты считаешь все это комедией, еще не поздно повернуть обратно.

— Извини, пожалуйста, — сказал Джозеф.

Улица по-прежнему была темной и тихой, но Джозефу почудилось в этой тишине что-то зловещее. Из каждого темного окна за ним, казалось, следили чьи-то глаза. Подошли к воротам большого каменного дома со сводчатыми окнами и тонкими колоннами, придававшими ему слегка восточный вид. Джозеф заметил на плоской крыше силуэт человека, перегнувшегося через парапет и разглядывавшего их. Потом человек исчез. Надпись над главными воротами гласила, что это была синагога, построенная Эфраимом Бен-Худой, уроженцем Бухары, приехавшим в страну с женой, девятью детьми и пятью братьями в году 5672 от сотворения мира, то есть, по подсчетам Джозефа, 50 лет назад. Они прошли главные ворота, затем вторые ворота и остановились у боковой двери. Шимон постучал условным стуком. Дверь открыл худой низкорослый старик-сторож в кафтане до пят и черной ермолке, из-под которой выбивались длинные, почти до плеч, пейсы. Не сказав ни слова, он провел их в небольшое помещение, освещенное свечой. На матрасе на полу под толстым полосатым одеялом лежала жена сторожа, женщина с круглым, обрамленным черными косами моложавым лицом и толстым телом, подымавшим одеяло горой.

Сторож проковылял в следующую комнату и запер ее изнутри, оставив пришедших в темноте. Шимон вынул из кармана электрический фонарик, и при его свете Джозеф увидел мозаичный пол, выложенный в виде шахматных клеток. Затем они прошли в зал, который, судя по тому, каким гулким эхом отзывались в нем шаги, был огромных размеров и пустой.

— Это место называется «Дворец», — сказал Шимон, — тебе придется научиться находить дорогу в темноте: на первом и втором этажах зажигать огонь нельзя. В погребе это безопасно.