Кристин Хантер - Трио «Душа» и Сестрица Лу

— А-а-а! — с отвращением махнул рукой Фесс. — Из-за таких вот предрассудков мы до сих пор живем в рабстве.

Некоторое время вице — президент пребывал в замешательстве, но потом обрел прежнее душевное равновесие и уверенно возразил Фессу:

— О Слепом Эдди забыло новое поколение, сынок. Пластинки покупают люди твоеговозраста. А они, по всей видимости, не находят в нем того, за что на него молились их отцы. Как видишь, не мы виноваты в том, что он беден, а вы. Но может быть, нам удастся ему немного помочь.

Вновь повернувшись к Эдди, мистер Маркус смягчил тон:

— Стало быть, Эдди, ты теперь натаскиваешь этих подростков?

— Так, самую малость, — скромно ответил старик. — Их не нужно особо натаскивать, они и так хороши.

— Други мои! — патетически воскликнул вице — президент, обращаясь к своим спутникам. — Похоже, мы с вами сделали находку! Молодая группа под руководством гения прежних времен. — Взволнованным голосом он тут же принялся отдавать указания: — Ребятки, я вас прошу, сделайте мне сейчас ту вещицу, которую вы пели в церкви. Ту, где об умершем пацане.

— «Реквием по Джетро», — подсказала Лоретта.

— Грандиозное название, — заметил один из звукооператоров.

— Считайте, что нас здесь нет, — подбадривал их мистер Маркус. — Пойте так, как для самих себя. Договорились?

Лоретта испуганно покосилась на три уже работавших магнитофона. Поймав ее взгляд, вице-президент объяснил:

— Не волнуйтесь, это пока только проба. Мы еще ничего не записываем, а только смотрим, как вы звучите.

Лоретта встала из-за пианино, освобождая место Слепому Эдди, но старик отказался играть.

— Нет, девонька, — сказал он. — Ты теперь знаешь фортепьянную партию и сама со всем справишься, без моей помощи.

Лоретта в отчаянии принялась упрашивать Эдди, но тот стоял на своем. Наконец, полумертвая от страха, Лоретта села за инструмент и взяла первые аккорды. Они получились чистыми и звучными; у недавно настроенного пианино был хороший тембр. Лоретта с благодарностью вспомнила мистера Лючитано.

Вокруг Лоретты уверенно и стройно зазвучали голоса мальчиков. Пианино играло превосходно, как когда-то оно играло в старой баптистской церкви. Лоретта пела своим сильным, бархатистым меццо-сопрано; голос ее звучал совсем по-взрослому. Она вложила в пение все, что у нее осталось в памяти от похорон — слезы плакальщиц, страстную проповедь преподобной Мэми, эмоциональные реакции прихожан. И все, что помнила о Джетро. И всю себя.

Когда они кончили петь, наступило долгое молчание. Затем один из звукооператоров выключил магнитофоны и произнес одно — единственное слово:

— Здорово.

— Интересно, что это за музыка? — спросил другой. — Это и не «поп», и не блюз. В ней какой-то… церковныйдушок.

— Не душок, а душа, — поправил его Фесс.

Лоретта почувствовала, как ее глаза наполняются

слезами благодарности: в устах Фесса это была наивысшая похвала. Наконец-то Лоретта поняла, какое качество он так высоко ценил, и что это качество наконец-то проявилось в ее пении и игре. Но музыка служила лишь одним из средств для его выражения. Душа была и в смехе Улисса, и в плаче мамы, и в проповеди преподобной Мэми, в танце миссис Джексон и улыбках маленького Рэндолфа. Это означало вкладывать свое сердце, всю себя без остатка в то, что ты делала. Вот почему едва ли не все цветные, которых знала Лоретта, разговаривая друг с другом, пользовались не только ртом, но всем телом, жестикулируя руками, головой, плечами, бедрами, коленями. Они безраздельно отдавались тому, что делали. И Лоретта от них ничуть не отличалась. В душе все они были братьями и сестрами!

— Душу надо хоть чуточку выстрадать, — заметил Слепой Эдди. — До нее надо дорасти.

Вот в чем, оказывается, дело, подумала Лоретта. За эти последние несколько месяцев она «доросла» и достаточно выстрадала.

— Берем с руками! — принял быстрое решение вице — президент. — Первоклассная вещь с большим будущим. И к тому же оригинальная. Так ведь?

— Да, — с гордостью ответила Лоретта. — Фесс — вон тот — написал слова. А Слепой Эдди сочинил к ним музыку.

— Узнаю руку мастера, — кивнул мистер Маркус.

Фесс, приняв его похвалу в свой адрес, просиял от удовольствия. Впрочем, его можно было понять, подумала Лоретта и решила еще больше подсластить ему.

— К другой песне он тоже написал слова. Мы ее пели, когда вы вошли.

— А Лоретта положила их на музыку. Совершенно самостоятельно, — солгал Слепой Эдди.