Урсула Ле Гуин - Индеец с тротуара [Сборник]

Он пошел дальше и нашел наконец могилу отца. Джон Ночной Ветер. Имя было высечено на

валуне. Чарли Ночной Ветер сидел на поляне, освещенной луной. Наконец-то он был дома, среди усопших своего народа.

И он вспомнил тот день более восьми лет назад — он был тогда еще совсем маленьким. В тот день он остановился возле котлована в центре Милуоки, там, где собирались строить новый высотный дом. Глядя в котлован, он наблюдал за тем, как трое мужчин выбирали из земли кости и сортировали их.

Один из рабочих посмотрел вверх, увидел его и толкнул локтем напарника.

— Как ты думаешь, может, это кости твоих родичей? — спросил его рабочий.

Поначалу Чарли не понял, о чем речь. Он смотрел, как мужчины продолжали сортировать останки — две тазобедренные кости в одну сторону, череп — в другую, два предплечья — в третью. И, лишь возвратившись домой, понял, что рабочие разрыли старое кладбище индейцев.

Чарли Ночной Ветер вздохнул, повернулся спиной к Земле Погребения и вышел на дорогу, змейкой сбегавшей с холма к долине. Впервые за четыре дня, с тех пор как он отправился на север, он ощутил усталость. Только теперь, в лесной тишине, ему удалось расслабиться.

Спустившись в долину, он прошел мимо домов, сколоченных из некрашеных досок; в свете луны они казались серебристо — серыми. При его приближении лаяли собаки; некоторые из них подходили и обнюхивали его — шерсть на холках стояла дыбом.

Наконец он подошел к дому Донни Сильного. Он уже останавливался здесь ненадолго по дороге к Земле Погребения. Женщина в Управлении фактории сказала ему: «Если собираешься жить в резервации, ты должен повидать этого человека».

Он знал, что в пристройке возле дома спит собака, и тихо свистнул. Собака величиной с колли выскочила из-под навеса и подошла к нему. «Хорошая псина», — сказал Чарли и потрепал собаку за ухом. В ответ та завиляла хвостом, и они бесшумно обогнули дом.

Собака вошла в пристройку, Чарли — за ней. Он остановился на пороге. Дышать было нечем. Просоленные и скатанные оленьи шкуры хранились здесь, казалось, целую вечность. Стоял запах копченой рыбы, висевшей когда-то на крюках; не выдохлись и мускусные запахи шкурок скунса, норки и ласки, которые выделывали здесь в свое время и продали давным — давно. А еще пахло мочой: в минуты лени и морозные ночи, когда непросто было дойти до отхожего места, люди облегчались прямо в пристройке.

К горлу подступала тошнота, и Чарли попятился назад. На улице он глубоко вдохнул свежий воздух, чтобы очистить легкие от смрада. Потом отошел в сторону, залез в дупло у подножия большого дерева и, свернувшись клубком, как звереныш, заснул.

Он крепко спал, пока лучи солнца не стали пробиваться сквозь ветви деревьев. Подошла собака, ткнула мордой и разбудила. Он протер глаза и поежился. Из черной железной трубы на крыше валил дым.

Он вылез из дупла и поглядел в сторону отхожего места. Но облегчиться отправился не туда, а за дерево. Потом, следуя за собакой, обогнул дом и постучал в дверь.

— Кто там? — спросил встревоженный голос.

— Это я, Чарли.

— А-а… — Пауза. — Ну, заходи.

Донни, приземистый мужчина с круглым гладким лицом и короткими черными волосами, стоял, обнаженный до пояса, посреди комнаты и подкладывал лучину в старую чугунную печурку.

— Нашел Землю Погребения? — спросил он. Чарли кивнул.

В середине комнаты возле печурки, где индеец разводил огонь, стоял квадратный грубо обтесанный стол. Среди грязной посуды, оставшейся после вчерашнего ужина, виднелась керосиновая лампа с закопченным стеклом. Стол окружали шесть разукрашенных деревянных стульев — словно не знали, куда деваться. В углу комнаты были свалены одеяла, под ними Чарли увидел старуху, которую заметил еще в прошлый раз; она только — только открыла глаза.

С лестницы, ведущей на чердак прямо из комнаты, донесся чей-то голос:

— Кто это там, Донни?

— Чарли.

— А-а-а.

— Спускайся быстрее, помоги мне поднять Старуху.

— Я устала.

— Тирса!

— Ладно — ладно, иду.

Чарли смутился.

— Пойду пройдусь, — сказал он, уставившись на фотографию, висящую на стене. Снимок пожелтел от дыма, когда-то это было отчетливое изображение женщины, стоявшей в саду среди цветов.

— Тебе необязательно уходить.

— Все-таки я лучше прогуляюсь.

— Ну как хочешь. Возвращайся через полчаса, будем завтракать.

Чарли вышел за дверь. Собака дожидалась его. Сквозь стволы деревьев просматривалась вода, и он побрел по тропинке, которая вывела его на пляж. Там он остановился, ощущая на лице солнечное тепло, и посмотрел туда, где плавучие острова тихо колыхались на воде, ветра не было. Он оглянулся и, увидев, что поблизости никого нет, стал раздеваться.