Сергей Кузнецов - Калейдоскоп. Расходные материалы

Билли исчез, когда Саманта была на третьем месяце, а вместе с ним – ее украшения и 275 долларов, все наличные, которые были в доме.

Можешь, конечно, не заявлять в полицию, сказала Дениз, только не вздумай его искать.

На этот раз Саманта послушалась. Пожалуй, Джонни лучше расти без отца, чем с таким отцом.

– Я думаю, он будет архитектором, – говорит Саманта. – Даже в аэропорту, в магазине, он попросил кубики.

– Это чтобы сделать тебе приятное, – говорит Алекс. – К тому же ты все равно отказалась купить меч.

– Да нет же! Ему просто интересно про архитектуру. Про замки, про дворцы. Из чего они построены, как сделаны. Очень хорошо, что уже таким маленьким он смог посмотреть Европу.

– Если верить путеводителю, завтра Джонни увидит один из самых красивых монастырей Португалии, – говорит Алекс. – Там похоронены местные Ромео и Джульетта. Влюбленные со всей страны приезжают туда принести клятву верности.

– Мне нравится, что мы туда едем, – говорит Саманта и целует Алекса в шершавую щеку, пахнущую табаком, по́том и солнцем.

– Ты еще не знаешь их истории, – говорит Алекс.

– Расскажи.

– Ну, значит, король Альфонсу велел убить Инеш де Каштру, любовницу своего сына Педру. У них было трое детей, и Инеш выставила их перед собой, сказав королю, что он не посмеет убить мать своих внуков. Детей король пощадил, а Инеш его слуги все равно зарезали.

– Очень романтично, – морщится Саманта.

– О нет, романтика еще впереди, – улыбается Алекс. – Спустя много лет Педру стал королем. И первым делом лично казнил убийц своей возлюбленной, вырвав им сердца.

– Фу! – говорит Саманта и оборачивается. Слава богу, Джонни крепко спит.

– А саму Инеш король повелел выкопать из могилы и короновать. Ты только представь – сидит такая, извини за каламбур, мумия, и все целуют ей ручку!

– И это – история португальских Ромео и Джульетты?

– Конечно. Португальцы – такой народ. Они в Средние века пленных вообще не брали – говорили, мол, у нас страна маленькая, держать негде. Убивали на месте.

Саманта вздыхает:

– Вот, милый, скажи: почему тебе всегда нравятся такие истории? Чтобы сердца вырывать и трупы выкапывать?

Алекс смотрит удивленно:

– Ты, главное, нашла подходящий момент, чтобы спросить. По-моему, как раз три дня назад всем стало ясно: только такие истории и имеет смысл рассказывать. Чтобы не было иллюзий. Разве нет?

– Несмотря на то что это – сексистский стереотип, – отвечает Саманта, – я все-таки скажу, что мне больше нравятся истории про любовь.

– А я тебе про что? – говорит Алекс. – Именно что про любовь.

Любовь, думает Саманта, это совсем другое. Может быть, любовь – волшебная страна смуглых гномов за окном машины, тихое посапывание ребенка на заднем сиденье, мужская рука на моем колене, миг гармонии, еще одно путешествие.

Сказать давай сегодня так – все равно что прыгнуть с вышки. Разбежаться, закрыть глаза, оттолкнуться и взлететь, чувствуя на себе восхищенные взгляды одноклассников. Несколько секунд полета, каждая мышца напряжена, ладони сложены лодочкой, носки тянутся к небу, и ноги кажутся еще длинней. В пятнадцать лет у нее совершенное тело, купальник подчеркивает грудь, ни единого лишнего грамма жира. Всплеск – и обжигающий холод воды, и не хватает воздуха.

«Давай сегодня так» – почти невозможно сказать. Даже если Саманта знает, что оба они здоровы, только месяц назад сдавали донорскую кровь, прошли все анализы, но все равно – секс должен быть безопасным. Билли с нее вполне хватило: она до сих пор не может поверить, что не подцепила от него ВИЧ. Но этой ночью она сама сказала «давай так».

Пусть у нас будет ребенок, думала Саманта, прижавшись к Алексу. Это сказочная страна, и неважно, как мы сюда попали. Пока мы здесь – в мире сердитых смуглых гномов, волшебных дворцов с круглыми трубами, замшелых прибрежных камней, пены морских волн, белой и ажурной, как каменная резьба, – пока мы здесь, в этой стране на краю света, у нас все будет получаться. Пусть у нас будет ребенок, пусть мы будем счастливы – все четверо.

Этим вечером они не нашли мест в дешевых резиденшиалах, где останавливались две предыдущие ночи. Слава богу, кто-то посоветовал Алексу местную пусаду , средневековый монастырь, переделанный в гостиницу при Салазаре, который, как все диктаторы, сочетал любовь к старине с желанием отреставрировать ее до состояния диснейленда.

В результате за чуть большую цену, чем обычно, они получили двухкомнатный номер с роскошной кроватью «под старину» и телевизором, который десять лет назад был супермодным, а сейчас казался едва ли не древнее резной мебели и деревянной двери, окованной железными полосами.