Гюнтер Грасс - Собачьи годы

— Потому что у Вождя был день рожденья и он давно хотел, чтобы ему подарили собаку из нашего города.

— А почему маленькому щенку Харрасу в Оберзальцберге [134]так хорошо живется, что он уже совсем не скучает по своей собачьей маме?

— Потому что наш Вождь любит собак и всегда хорошо с ними обращается.

— А почему все мы радуемся тому, что маленький щенок Принц теперь у Вождя?

— Потому что Харри Либенау учится в нашем классе!

— Потому что овчарка Харрас — это собака его папы!

— Потому что Харрас — папа маленького щенка Принца!

— И еще потому, что для нашего класса, для всей нашей школы и для нашего прекрасного города это большая честь.

Ты видела, Тулла,

как весь наш класс вместе со мной и во главе с барышней Шполленхауэр явился на наш столярный двор с экскурсией? Нет, ты была в школе и не видела.

Полукругом стоял наш класс вдоль того полукруга, которым Харрас очертил свои владения. Мне еще раз нужно было повторить весь мой отчет, после чего барышня? Шполленхауэр попросила отца в свою очередь тоже что-нибудь рассказать детям. Столярных дел мастер, высказав предположение, что о политической карьере пса класс осведомлен, поведал кое-что о родословной нашего Харраса. Он говорил о суке Сенте и кобеле Плутоне. Оба такой же черной масти, как Харрас, а теперь вот и маленький Принц, и оба были родителями Харраса. Сука Сента принадлежит мельнику из Никельсвальде, это в устье Вислы.

— Никому, детки, в Никельсвальде бывать не доводилось? Я туда по узкоколейке добирался, а мельница там не простая, а историческая, потому что на ней переночевала королева Пруссии Луиза, когда ей пришлось от французов бежать. — Под мельничными козлами, — так сказал столярных дел мастер, — он и нашел шесть кутят. — Так, дети, называют маленьких собачьих детенышей, — и одного маленького щенка он там у мельника Матерна купил. — Это и был наш Харрас, который всегда, а в последнее время особенно, дарил нам столько радости.

Где ты была, Тулла,

когда мне, под присмотром машинного мастера, было позволено провести наш класс по машинному цеху? Ты была в школе и не могла видеть и слышать, как я перечислял одноклассникам и барышне Шполленхауэр названия всех машин. Это фреза. А это шлифовальный станок. Ленточная пила. Строгальный станок. Дисковая пила.

Вслед за тем мастер Дрезен рассказал детям про сорта древесины. Он говорил о разнице между древесиной торцовой и продольной, стучал по несортице, сосне, груше, дубу, клену, буку и мягкой липе, Долго распинался о ценных породах и о годичных кольцах на древесных стволах.

Потом нам пришлось еще спеть на столярном дворе песню, которую Харрас слушать не пожелал.

Где была Тулла,

когда главный руководитель сектора Гепферт вместе с руководителем подсектора [135]Вендтом и несколькими руководителями рангом пониже посетили наш столярный двор? Мы оба были в школе и не присутствовали при этом визите, во время которого было решено присвоить одному из вновь создаваемых отрядов «юнгфолька» имя Харраса.

Тулла и Харри не присутствовали и тогда,

когда после ремовского путча [136]и кончины престарелого господина в Нойдеке [137], в Оберзальцберге, в приземистой, искусно подделанной под крестьянскую избе за задернутыми пестрыми баварскими занавесками из набивного ситца состоялась знаменательная встреча; зато присутствовали госпожа Раубаль [138], Рудольф Гесс [139], господин Ханфштенгель [140], данцигский руководитель штурмовых отрядов Линсмайер, Раушнинг [141], Форстер, Август Вильгельм Прусский [142], для краткости именуемый просто «Авви», длинный Брюкнер [143]и предводитель всех крестьян Рейха Даре [144]— и слушали Вождя, и Принц там был тоже. Принц от нашего Харраса, которого родила Сента, а Сенту зачал Перкун.

Ели яблочный пирог, который испекла госпожа Раубаль, и говорили о путче, об «огнем и мечом», о Штрассере, Шляйхере [145], Реме, да-да, мечом и огнем. Потом поговорили о Шпенглере [146], Гобино [147]и о протоколах сионских мудрецов [148]. Потом Герман Раушнинг совершенно ошибочно назвал Принца «великолепным черным волкопсом». Потом эту ерунду повторял за ним чуть ли не каждый историк. Между тем — и это подтвердит любой кинолог — есть только одна разновидность волкопса, ирландский волкопес, и от немецкой овчарки он отличается весьма существенно. Удлиненная и узкая форма черепа ясно указывает на его родство с дегенерирующими борзыми. Рост его в холке составляет восемьдесят два сантиметра, что на восемнадцать сантиметров больше, чем у нашего Харраса. У ирландского волкопса псовина длинношерстная. Маленькие складчатые уши не стоят торчком, а обвисают. Словом, это типично репрезентативная собака, скорее предмет роскоши, Вождь никогда не стал бы держать такую в своей псарне; чем раз и навсегда доказывается, что Раушнинг заблуждался — не ирландский волкопес нервно терся о ноги уплетающих пирог гостей, а Принц, наш Принц слушал их беседы и, верный как собака, тревожился за своего хозяина; ибо Вождь имел основания опасаться за свою жизнь. Подлое покушение может таиться в любом куске пирога. Он боязливо пригублял свой лимонад и его часто, без видимой причины, подташнивало.