Фабио Воло - Скажи любви «нет»

– Может быть, он всегда тебя избегал, ускользал от тебя, и ты наконец смог остаться с ним наедине? Ты плакал?

– Нет, я не умею плакать. Я, в общем, даже ребенком не плакал.

– Как, ты даже в детстве не плакал?

– Я плакал до пяти-шести лет, потом больше не плакал. И правда, когда твоя бабушка наказывала меня, она меня шлепала и не могла остановиться, потому что я не плакал, а это выводило ее из себя. Представляешь, я помню, как однажды она швырнула меня ничком на пол, придавила каблуком и стала кричать, что я буду плакать.

– Бабушка?

– Да. Она голову теряла, когда видела, что я не плачу.

– И ты после шести лет совсем не плакал?

– Не то чтобы никогда. Когда я подрос, такое иногда случалось. В последний раз в детстве я расплакался, когда мой отец схватил меня, поднял над печкой и сказал, что, если я не перестану плакать, он кинет меня вниз. Я до сих пор помню докрасна раскаленные угли подо мной. Меня охватил дикий страх, я его на всю жизнь запомнил. Он требовал, чтобы я перестал реветь, но я зарыдал еще громче. Чем страшнее мне становилось, тем громче я начинал вопить. Почти год после этого я заикался. Чтобы заговорить гладко, мне надо было с силой стукнуть кулаком по столу или что-нибудь сломать… Меня заставляли даже камешки держать во рту.

– Видно, потрясение было слишком сильное. Ни за что бы не подумал, что бабушка тебя била.

– И бабушка, и дедушка. Когда мама задавала мне трепку, она говорила, что от маминых колотушек только одна польза, но вот когда вскипал отец, лучше всего было поскорее уносить ноги. Однажды он меня даже выпорол брючным ремнем, выдрал меня за милую душу, а затем приказал: «А теперь убирайся в свою комнату и носа оттуда не высовывай, пока я тебе не скажу». Только потом он забыл про меня, и я проторчал там весь день.

– Я не знал, что дедушка был такой злой.

– Он не был злой. В то время так воспитывали.

– Что значит, в то время так воспитывали?

– Это считалось в порядке вещей, все так делали. Нас учили уму-разуму подзатыльниками, другого выбора не было, тогда не разводили долгих разговоров. Они так привыкли жить: и со скотиной, и с детьми обращались одинаково. Если тебе везло, ты отделывался четырьмя оплеухами, если же нет, то стягивали с пояса ремень и гонялись за тобой вокруг стола. Твой дед меня поколачивал, потому что сам получал зуботычины от отца, которому тоже доставалось от своего.

– Но ты-то меня никогда не бил.

– У меня рука не поднималась, я никогда не был таким, как твой дед. У него сил было больше.

– Ты на самом деле думаешь, что все дело в силе? А может быть, ты просто не хотел быть похожим на него?

– Ну, не знаю. В общем, я не мог тебя наказывать. Хотя один раз я тебя отшлепал по мягкому месту, но больно от этого было мне, а тебе.

– Я этого не помню. А что я такого сделал?

– По-моему, ты грубо разговаривал с матерью…

– А кроме затрещин, что ты помнишь о деде?

– Он был крепкий мужчина, все время работал, на меня у него не оставалось времени. Правда, помню, он своими руками смастерил мне маленький грузовик с настоящими стеклами в окнах и фарами, которые работали от батарейки. Он с нами редко разговаривал.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что он с вами редко разговаривал?

– Когда он выходил из дома, то со всеми останавливался поговорить, он был блестящий собеседник, скорее даже говорун, а дома он был немногословен. Со мной он почти не разговаривал. Если я оставался с ним один, он мог часами меня не замечать, как будто меня и не было. Он обращался ко мне, только если я его разозлил, или когда читал мне нотации.

– И что он тебе говорил?

– Обычные вещи, говорил, что мне повезло, потому что жизнь у меня не такая, как у него, он еще маленьким должен был пойти работать. Что я сижу на всем готовеньком и могу жить в свое удовольствие, потому что он ради нас всем жертвует и жизни не видит. А ведь когда он начал работать, ему пришлось вкалывать за литр молока в день. Или говорил, что я должен раньше вставать и сразу приниматься за ученье, иначе вырасту оболтусом и лоботрясом. Он все время называл меня копушей, уверял, что в жизни я ничего не добьюсь. И оказался прав, потому что моя жизнь сложилась так, как он и предсказывал.

– Все зависит от того, с какой стороны посмотреть. Может быть, тебя надо было просто подбодрить.

– Возможно, да, но в конце концов все так и вышло, и он был прав. Меня во всем преследовали неудачи, и если бы ты не помогал мне деньгами, не знаю, что бы с нами стало.