Абсентис - Под другим углом. Рассказы о том как все было на самом деле

— Но предупреждаю вас, это очень сильное средство. Поначалу вы можете почувствовать себя очень плохо.

— Ну, профессор Парацельс, неужели вы думаете, что я так наивен! — рассмеялся тот беззубым ртом. — Испробуйте вы сначала из этой чаши, я должен быть уверен, что вы не пытаетесь отравить меня.

— Если вы сведущи в алхимии, то могли бы понять, что я не мог налить яд в реторту «пеликан», которая символизирует вечную жизнь. Впрочем, извольте! — Парацельс с презрительным выражением на лице глотнул из бокала и опять протянул его священнику.

— Вот так-то лучше, — сказал тот, осушив бокал до дна. Затем, помолчав с минуту, проговорил: — Ну а раз мы нашли взаимопонимание, то, может, вы все же удовлетворите мое любопытство?

— Что еще вам угодно?

— Ну… — похоже, первый раз за все время визита священник выглядел смущенным. — Я хотел вас спросить… Я все-таки так и не могу понять, зачем вы блудодействовали именно с тыквой…

— Ах, вы не понимаете! — взорвался Парацельс. — А с кем мне было блудить? Всех мало-мальски симпатичных женщин вы сожгли как колдуний! Остались одни карги, на которых и не встанет. Что мне еще оставалось? Как вам — мальчики из церковного хора? Уж лучше тыквы!

Профессор замолчал, тяжело дыша, но неожиданно расслабился и успокоился.

— Знаете, — уже добродушно и мечтательно продолжил Парацельс, — я подбирал две небольшие симпатичные желтые тыковки с такими маленькими хвостиками, как сосочки… Я клал эти тыковки рядышком, они так напоминали мне женские груди… А потом я понял, что женщины вообще не нужны. Что даже детей можно получить без них… Тогда я и написал: «Много споров шло вокруг того, дали ли природа и наука нам в руки средство, с помощью которого можно было бы произвести на свет человека без участия в том женщины. По-моему, это не противоречит законам природы и действительно возможно…». Вы ведь читали эту мою работу «О природе вещей»? Нет? Хотя, конечно же, я ведь ее пока еще не издал. Вы только по разным слухам знаете содержание. Давайте-ка, я вам прочитаю мой рецепт…

Парацельс взял со стола свою книгу и, как во время лекции в университете в свою бытность профессором в Базеле, продекларировал: «Если сперму, заключенную в плотно запечатанную бутыль, поместить в лошадиный навоз приблизительно на 40 дней и надлежащим образом намагнетизировать, она может начать жить и двигаться. По истечении этого времени субстанция приобретает форму и черты человеческого существа, однако будет прозрачной и бестелесной. Если теперь его еще сорок недель искусственно питать arcanum sanguinis hominis и держать все это время в лошадином навозе при неизменной температуре, оно вырастет в человеческое дитя…»

Парацельс прервался и посмотрел на священника. Со святым отцом явно что-то было не в порядке. Лицо его посинело, язык вывалился, из груди вырывались судорожные хрипы. Хватая руками воздух, священник сполз на пол.

— Ну вот, — так же благодушно продолжил Парацельс. — Я же сказал, что вы читали мои работы невнимательно. А я ведь там совершенно ясно написал: «Все яд и все лекарство, разница лишь в дозе». Профессор положил книгу на стол и поставил обратно на полку реторту с Эликсиром Жизни. Затем в поэтическом расположении духа сел спиной к священнику за письменный стол и дописал в рукопись свои знаменитые строчки:

Все дело — в дозе, лишь один пример:

Все, что мы пьем или едим сверх меры, —

Все это ядом может обернуться…

Когда Парацельс обернулся, священник уже даже не хрипел. Он лежал на полу, изо рта у него шла пена, и лишь судорожно трясущиеся пальцы руки свидетельствовали о том, что он пока еще жив. Надо было торопиться, пока этот жалкий шантажист не умер окончательно. Парацельс прекрасно знал, что из мертвых кровь течет только в древних христианских сказаниях о загадочном сотнике Лонгине. Профессор ловко надрезал скальпелем священнику вены и успел наполнить кровью две чаши; потом кровь идти перестала — сердце незадачливого охотника за вечной жизнью остановилось.

Затем профессор поставил чаши на стол и обложил их магнитами, чтобы усилить жизненную силу крови — как раз пора было подкормить Гомункулуса, которого Парацельс уже пятый месяц выращивал в конском навозе на своем огороде.