Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

– Спасибо, – сказал я, как всегда говорят в таких случаях, – спасибо, не надо…

Я улыбался секретарше, но мысли мои блуждали в проблеме устойчивого развития жизни. Об этом мы должны были спорить с Задорским. Спор был давний, и сегодня я намеревался его все-таки выиграть. Возможно, поэтому я и пришел к нему сам, чтобы наконец увидеть его побежденным. Это не всем удавалось. Мне, правда, для победы недоставало крепеньких аргументов. В моих мысленных рассуждениях, я признался себе, были тонкие места, и все же, и все же… Я надеялся, что они, как это часто бывает, и вызреют в споре.

– Спасибо, – сказал я еще раз и снова улыбнулся.

И вдруг меня словно током прошибло: пирамида! Вот модель жизни! Ее грани – четыре кита: экология, экономика, социум и, конечно же, личность, собственно, власть. А на чем держится, зиждется эта самая жизнь, что есть ее основание, ее фундамент? Боже мой! конечно же, ген! ДНК! Вот краеугольный камень жизни! С этим спорить – людей смешить…

Меня просто трясло. Осушая стакан заботливо преподнесенной мне воды, я видел только огромные удивленные глаза секретарши. Ее вопрос: «Вызвать скорую помощь?» привел меня в чувство. Нет, зачем? Как раз в это время вышел из кабинета сам Вильям: что случилось? Я снова кисло улыбнулся и, схватив календарь, выскочил на улицу. А потом уселся на скамейку в сквере и забыл обо всем на свете. Я думал о своей пирамиде: какая прекрасная придумка! Итак, ее основание – генофонд, без которого жизни нет. Дальше – больше: что такое вершина? Здесь все грани сходятся в одну точку, назовем ее точкой гармонии всех составляющих. Что это, если не самое совершенство?! Не развитие, не разбрасывание камней, а их собирание, свитие всех проявлений жизни в точку абсолютной гармонии. Наконец-то! Вселенная, как известно, разбегается во все стороны, разлетается, распадается на куски, а жизнь на Земле, вопреки всевселенской агонии, должна собираться воедино, свиваться из своих составляющих для всеединства точно так же, как вьется гнездо из соломинок для птенца. Ты понимаешь?

– Не совсем, – говорит Лена.

– Я потом расскажу…

– Сейчас!

– Собственно, вот и все: основание, грани, вершина, да! еще ось, центральня ось! Это вектор развития жизни. От основания до вершины. Ее путь к совершенству. И еще это – время… Вот и все. Это я сейчас так быстро и коротко изложил идею…

– Это все? – спрашивает Лена.

– Sapienti sat, умному достаточно. А что тут еще?.. Я потом расскажу в деталях.

Я рассказал о своей Пирамиде Вильяму. Он долго морщился, перебивал мой рассказ возражениями, затем, почесав лысину, признал:

– А знаешь, – сказал он, – в этом что-то есть.

Он меня так поддержал!

– В твоей Пирамиде есть множество тонких, даже дырявых мест, но в общем и целом…

Я неудачно и, уже не помню как, пошутил, на что он громко рассмеялся.

Потом мы еще много раз обсуждали Пирамиду, и вскоре Она уже стояла на крепких ногах. Повторяю, это сейчас, по прошествии стольких лет, я могу так прозрачно и ясно представить храм нашей жизни – Пирамиду. Понадобились, конечно же, длинные годы, чтобы она засветилась плодоносным лучом, отчетливо видимым даже каждому бестолковому шаромыге.

Но и первого, едва теплившегося, размытого и едва зримого представления о громаде жизни мне было достаточно, чтобы возгордиться собой. Вить гнездо новой жизни – это ли не главное предназначение человека! Идея мне нравилась. Я нарезал бумажных заготовок и наклеил пирамид разных размеров: большие и маленькие, синие, красные, зеленые, желтые… Жоре же о Пирамиде и словом пока не обмолвился. Мне нужно было осилить эту идею, сжиться с ней, слиться, в нее, так сказать эмпатировать…

Несколько дней подряд я возился с картонками, клеем, ножницами и разноцветной бумагой, и напоминал школьника из кружка «Умелые руки».

– Ты даже сейчас, – говорит Лена, – рассказывая о своей Пирамиде, ведешь себя как школьник, решивший трудную задачку, весь светишься…

– Правда?

Лена улыбается, берет меня за руку, ведет к зеркалу:

– Посмотри на себя!..

Господи, как же я сдал!

Отыскался и наш монарх. Он сам нас нашел и вернул все долги. Выглядел молодцевато. Он не только не умер, как мы думали, но заметно прибавил в весе. У нас даже возникла мысль, не пошло ли под действием наших липосом его развитие в обратную сторону. Инволюция возраста! Это была еще одна наша Нобелевская премия. Встреча была теплой и трогательной. Он то и дело просил прощения.