Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

Валерочка уволил ее. Просто выгнал… Она до сих пор не может простить мне…

– Ты-то тут при чем?

– Он уволил ее, просто выбросил на улицу. Эта жаба… Вечто мнущаяся и заискивающая перед… И забрал цветок. Говорили, что в его кабинете только что оживший Жениными усилиями и неожиданно благодарно расцветший цветок, тотчас увял. Валерочка тут же унес его домой, где цветок и усох. Юра, зашедший по случаю к нему домой, был поражен: цветок был мертв. Скукоженный и скрюченный, он уже не дышал. Вот такая история с денежным деревом. Цветок – как тестер на доброту. Впрочем, это известный феномен: с ними нужно разговаривать и быть щедрым на ласку, и они отвечают тем же – цветут! Эти же упыри-вампиры вроде Валерочки…

– И что же их нельзя заменить? – спрашивает Лена.

– Можно. Хлопотно… Ведь на них потрачены годы…

– Значит – зри в оба…

– Хотя Ушкову можно, можно доверять. Хотя знаешь… Прав, прав был твой любимый Эфэм, – признался как-то мне Жора, – что некоторая тупость ума…

– Я же Достоевского терпеть не могу, – отпарировал я.

– Неправда, – сказал Жора, – я же видел, как ты с карандашом в руке и кончиком языка в уголке рта прорабатывал «Идиота».

– Я искал там «положительно прекрасного человека».

– Так вот, – продолжал тогда Жора, – «некоторая тупость ума, кажется, есть почти необходимое качество если не всякого деятеля, то по крайней мере всякого серьезного наживателя денег».

Он слово в слово процитировал Эфэм.

– Не считаешь же ты тупым Славика? – спросил я.

– Считаю серьезно жадным наживателем. И Славика, и твоего Валерочку, и… Да, собственно, все они… Бедные и больные люди. Ведь жадный – всегда больной.

Жора на стал продолжать, равнодушно махнув рукой.

Это был кропотливый, изнуряющий труд, работа до седьмого пота, без которой мы не могли, не имели просто права свежеиспеченному человечеству делать свой новый первый шаг. И Юля…

– Юля?! – спрашивает Лена.

– Да, и Юля каждый нами обновленный геном превратила в документ.

– Какой еще документ?

– Точка отсчета новой жизни и начало ее координат. Если хочешь – точка опоры!.. Для всей планеты! Рычаг! Который так неохотно и вяло искал Архимед. Мы и в самом деле…

– Да-да, я понимаю…

– С Юлей, надо признать, не всегда было так легко и просто, как хотелось бы. Человек одной цели и бесконечного множества путей ее достижения, она могла часами выслушивать нас с Жорой, соглашаясь или не соглашаясь и предлагая свои варианты, но в конце концов выбирала свое, подчас совершенно нелогичное и даже противоречивое решение, оказывающееся на поверку единственно верным. Однажды она, наперекор нашему желанию (мы не совсем принимали тайскую медицину), пригласила какого-то хилера и доверила ему чистку генома Конфуция своими тайскими пальчиками. Как так пальцами? Каким таким восточным биополем? Это был вызов! Геном Конфуция хранился у нас в одном-единственном посеве. Что если этот таец своим непоправимым вторжением нарушит его структуру? Это был вызов! Но вскоре ДНК-анализ твердо выявил: Конфуций чист, как стеклышко. Его геном свободен от всяких привнесенных временем примесей и отражает чистую китайскую линию. Этот таец с ученым именем Ли Фэйгань оказался не только родственником Ба Цзиня, но и представителем какой-то старейшей китайской династии, истоки которой восходят к временам допотопной эры. Он сам нам рассказывал, как, медитируя и погружаясь в прошлое, он колено за коленом, изучал свою генеалогию. Юля была так дружна с ним, что однажды, будучи в Индии, чуть было не…

– Что же ей помешало? – спрашивает Лена.

– Да-да, я отвлекся. Как только компьютер высветил номер ячейки, в которой хранился генный материал фараона, все тотчас облегченно вздохнули и согласились: пусть! Пусть будет хоть фараон. Фараона не жалко. Только бы он не наломал дров. Все шло хорошо, начали тринадцатого в семь утра, выждали несколько минут, чтобы сумма всех чисел, включая и всех присутствующих, составила единицу. Мистика мистикой, но числа, как известно, играют немаловажную роль в нашей жизни. Архимед ведь не зря чертил на песке свои теоремы. К примеру, если бы Иисус родился не седьмого января, а пятого или восьмого, мир был бы другим. И не только Иисус – каждый. Скажем, тот, кто воткнул наконечник копья под ребро Иисуса. Или те, что сожгли Жанну д'Арк и Джордано Бруно и заставили Галилея произнести свое «А все-таки она вертится». Или те, кто направили самолеты в небоскребы Нью-Йорка. Даже Вит и Лесик, не давшие миру ничего, чтобы брать. Известная формула «Do ut des [38]» здесь себя не оправдала. Кто бы ни пришел в этот мир, тотчас спешит изменить его жизнь. Лицо мира в долгу перед каждым из нас, как и мы его должники. Если лик Вселенной неизменно вечен, то только лишь потому, что, преображая планету по своему усмотрению, человек не в состоянии обезобразить ее настолько, чтобы пошатнулась земная ось. Слава Богу до этого пока еще не дошло.