Владимир Колотенко - Любовь? Пожалуйста!:))) (сборник)

Она осторожничает, чтобы не обжечь свои коралловые губки, отпивая маленькими глоточками, а я поддерживаю ее полулежащую, ее легкое тельце… Я любуюсь ею.

Глаза еще спят, веки сомкнуты… И вот сквозь щелочку между ними уже прорываются первые блесточки белеющих яблок…

“Я – или Настенька?”

Тут и думать нечего.

– Ах, Андрей… Ты у меня…

Тут и думать нечего.

Я вижу ее глаза, еще полусонно-полураскрытые, еще хранящие тайну сна…

Она отдает мне полувыпитую чашечку с кофе, и ее губы уже что-то произносят полушепотом.

Я не различаю слов и не пытаюсь расслышать звуки… мне достаточно видеть ее лицо, шею, плечи.

– Я иду, – шепчу я, – только чашечку поставлю…

– Ты меня любишь, Андрей?..

День просыпается, а мы снова забираемся в постель, Настенька вскоре опять засыпает, труженица…

И я уже не думаю о будущем. Я твердо знаю: значение имеет только вечное сегодня.

Однажды звонит Илья: “Семен болен…” А вокруг такая зима! Нежная, теплая еще, юная и ласковая… Снегу навалило… Он идет уже третьи сутки подряд, густой, лапчатый, и это у нас просто стихийное бедствие. Все дороги заметены, люди не успевают протоптать тропинки, голодные воробьи и вороны… Радуются только дети.

– Что с ним?

– Он в лесу. У меня машина сломалась.

– Он там один?

– Да. Он просил…

– Что с ним?

– Жар…

Семен никогда меня ни о чем еще не просил.

– Настенька, – спрашиваю я, – у нас есть что-нибудь от простуды?

Я начинаю спешно собираться и ловлю себя на том, что не раздумывая, тотчас же принимаю решение ехать к Семену.

– Куда ты так торопишься?

Настенька только-только проснулась и ей невдомек, отчего такая спешка, почему я так взволнован…

– Семен болен…

– Этот твой бомж?

Я не отвечаю на этот укор, мне нужно сосредоточиться. Я так ждал этой субботы, чтобы иметь хоть небольшой просвет отдыха. Я так устал… Мне хотелось выспаться наконец, поваляться в постели со своей Настенькой, поразвлечься ленью, и вдруг этот ранний звонок…

– Это он звонил?

– Нет, Илья.

– Какой еще Илья?.. Не забудь, что мы приглашены сегодня…

Еще с вечера у меня было предчувствие какой-то беды. Ночью я просыпался, ожидая ее прихода, но никакой беды не было, наступило светлое утро. И вот этот ранний звонок…

– Настенька, поехали со мной?

Я понял, чего мне недоставало все это время – Настеньки.

– Куда “поехали”?

Да-да, Настеньки. С нею, мне кажется, мы враз поставим Семена на ноги. А без Настеньки я как без рук. Мне всегда требуется ее присутствие, без нее я просто схожу с ума.

– К Семену.

Настенька смотрит на меня так, словно на ее глазах ожил покойник.

– А мой кофе?

Ехать к Семену, которого она в глаза не видела? Да нет в мире силы, способной заставить ее это сделать. Вообще все это какой-то вздор.

– Андрей, а мой кофе? А наш утренний ритуал, Андрей!

Но Семен ведь никакой не бомж. Настенька о нем ничего не знает. К рукописи она даже не притронулась, а слушать мои бредни уже не желает. Напоминание о Семене ее бесит.

Я варю кофе.

Слава Богу, никакой беды не приключилось. Аптечки у нас никогда не было, и мне приходится прихватить с собой кулек с таблетками, бинтами, ампулами… Взять шприц?

– Может быть, все-таки вместе поедем?

Кофе выпит, и я выражаю надежду, видя, как у Настеньки засияли глаза. Какие у нее красивые глаза! Губы, шея, обнаженные плечи…

– Андрей…

Я снимаю халат, ныряю под одеяло, в тепло постели, и только через час выхожу из дому. Один. Настенька уснула, и я не стал ее тревожить.

Боже, как щедро небо! Снегу навалило по колено.

Расстояние между моим домом и лесным домиком Семена летом составило бы минут сорок езды. От силы час. Теперь же мне приходится осторожничать. Этот пышный снежный покров – просто стихийное бедствие для нашего города. Приходится быть начеку, то и дело нужно переключать скорость, чтобы не тормозить. Чуть притормозил – и ты уже скользишь юзом, не чувствуя дороги, беспомощно вцепившись руками в баранку и наваливаясь на нее грудью. Сидишь и молишь Бога, чтобы не врезаться в грузовик. Пока добрался до окраины, я дважды был на грани аварии. Я весь взмок.

За городом я останавливаюсь и облегченно вздыхаю. Какой светлый, ясный, солнечный день! Какая славная снежная дивная ширь, привольная, как песня. Чтобы красота не ослепила, приходится надеть солнцезащитные очки. Я прикуриваю сигарету, делаю несколько глубоких затяжек и думаю о Семене. Какого черта он оказался в лесу один? Раздражает и напоминание Настеньки о том, что нужно вернуться к пяти часам. Я уже терпеть не могу ходить в гости, слушать какие-то никчемные разговоры. Я утратил способность удивляться чему-либо, и это меня не огорчает.