Владимир Войнович - Малиновый пеликан

Коллеги! Лучший предлог для любой революции — это зависть и ненависть. Но все наши усилия вызвать эти черные чувства у нашего народа пока заметных результатов не дали, ибо он, наш великий народ, — в который раз повторю — чересчур добр, независтлив, ленив, неприхотлив и терпелив. Он терпел советскую власть, раскулачивание, тюрьмы, лагеря и колхозы. Сегодня терпит нищету, отвечая на все наши действия пьянством и мелким воровством. Ну, есть у нас эти, как их называют, оппозиционеры, ну, выходят они на свои митинги или шествия, ну, собирают сколько-то там своих единомышленников, и что? Они говорят: вот когда нас будет миллион… тогда… А что тогда? Вас миллион — и вы просто пройдете по улицам с белыми ленточками и милыми улыбками. Полиция вам улыбнется обратно, огреет дубинкой и запихнет в автозак. И никакого эффекта от этих хождений, кроме мусора, который убирать придется нежелательным нелегальным мигрантам, не будет. Короче говоря, только вы, депутаты, и весь наш государственный аппарат пытаетесь обидеть народ, долго пытаетесь, но делаете это так вяло и неизобретательно, что народ ваших усилий просто не замечает. Поэтому я считаю, что выхода у нас нет, надо двигаться дальше. А прежде, чем двигаться, необходимо критически оценить наши предыдущие действия. Мы уже сделали народу много плохого. Но он стойко продолжает терпеть. Есть какие-нибудь предложения по выводу его из себя?

Тут стали вскакивать разные, предлагать, кому что пришло в голову. Повысить плату за ЖКХ вдвое. Пенсионный возраст увеличить, а пенсии уменьшить. Присоединить к России Белоруссию, Болгарию и Аляску. Запретить в стране хождение долларов, юаней и тугриков.

— Нет, — говорю, — это все не то. Территориальные приобретения людей всегда радуют, хотя непонятно, какая каждому из них от этого выгода. Доллары они попрячут, а тугриков у нас все равно нет.

Один ученый человек, доктор наук, списавший свою диссертацию у другого доктора, который списал ее у третьего, тот у четвертого, а там концы и вовсе теряются, предложил всех ученых, которые делают полезные для страны открытия — а пуще того, если пытаются довести их до производственного воплощения, — сурово наказывать, а если они печатались в зарубежных журналах и издавали собственные, ни у кого не списанные научные труды, считать их иностранными шпионами.

— А разве бывают шпионы не иностранные? — спросил с места кто-то картонноклювый.

— Бывают, — ответил я. — Если не верите, посмотрите в зеркало. Но вы, — обратился я к доктору, — опять предлагаете действовать против отдельных лиц.

— Да, конечно, — закивал доктор, — для начала следует вызвать возмущение хотя бы среди отдельных.

— А что толку? — возразил я. — Если бы эти отдельные выражали свое возмущение здесь, в России… А то ведь они бегут в Лондон или Париж и оттуда выражаются по Интернету. Нет, это, — говорю, — не дело. Надо вызвать недовольство не отдельных лиц, а всего народа, который весь в Лондон сбежать не может. Плохо, — говорю, — господа, работаете! Плохо, плохо и неэффективно.

— Но мы стараемся!

С места вскочил депутат по фамилии… забыл фамилию… и стал перечислять, как много всего сделано по части раздражения населения, и опять же привел в пример небольшие, но кровавые войны с одной соседней и одной несоседней республиками. Привел секретные сведения о принудительной отправке на войну добровольцев и возвращении их на родину в качестве груза «двести». Была надежда, что хотя бы война вызовет возмущение, но она вызвала только большой патриотический подъем. Что еще?

Депутат Ромашкин доложил вкратце, что во время наводнения в одном южном городе было затоплено большое количество домов вместе с людьми. Выжившие были уверены, что наводнение произошло в результате умышленных действий местного губернатора, приказавшего во время сильного дождя, переполнившего здешнее водохранилище, открыть дамбу и спустить воду на этот маленький город, чтобы спасти большой город. Среди оставшихся в живых были сильные волнения и даже драки в очередях за гуманитарной помощью, но на результатах очередных выборов это никак не отразилось, и они опять подавляющим большинством голосов выбрали того же губернатора и всю его доблестную команду.

— Да что там говорить, — эмоционально воскликнул Ромашкин. — Что мы можем с этим народом делать, если он не реагирует на падение рубля, замораживание пенсий, отмену льгот и даже на уничтожение санкционных продуктов. Вы знаете, — горестно вздохнул он, — вместе с массой простого народа мне пришлось наблюдать за уничтожением швейцарского сыра. Эти люди такого сыра никогда раньше не видели, не пробовали и не знают, как вообще по-настоящему сыр производится, а теперь смотрели, как тонны его в красивых упаковках вываливали из самосвалов и затем давили бульдозерами и засыпали землей…