Герд Фукс - Час ноль

Недалеко от перекрестка их нагнал Уорберг на своем джипе.

— Я вас немного подвезу. Садитесь. А может, заедем ко мне и еще выпьем?

Не дожидаясь ответа, он свернул вправо, к вокзалу. Он все еще жил на квартире, которую занял сразу же после взятия деревни, на первом этаже у доктора Вайдена. Он давно уже не был комендантом. Еще в июне сорок пятого эта область была передана французским войскам. Однако территория склада вермахта на выезде из деревни считалась американским анклавом. Теперь склад использовали под гараж, и Уорберг был его начальником.

Температура у Георга стала повышаться реже. В жару он теперь нередко улыбался — это он разговаривал с фройляйн Штайн. Вайден продолжал настаивать на больнице. Силы у Георга стремительно таяли.

— Вставай, парень, — попробовал ободрить его Хаупт.

Он потряс его.

— Ты словно ускользаешь от меня. Но этого не должно быть. Вставай! Помоги себе сам.

И в самом деле Георг встал. Он покачивался от слабости, у него лихорадочно горело лицо и дрожали колени, но он стоял на ногах. Хаупт помог ему одеться, затем вывел на улицу. Фрау Эрдман он послал к Лее. Ему нужны яйца, шпик, отбивные, бифштексы — словом, все, что она может дать. Леа не поскупилась, и Георг набросился на еду. Он уплетал за обе щеки, он уписывал, он объедался.

— Давай-давай, парень, только не засиживайся. Сейчас мы отправимся гулять. Двигаться тебе нужно, как можно больше двигаться, — внушал ему Хаупт.

— А теперь мы пойдем к тете Лее и поможем ей сажать свеклу, — сказал в другой раз Хаупт. — Я должен там кое-что загладить.

На следующий день, когда занятия в школе кончились, они с Георгом в рабочей одежде появились на поле, где Ханнес, Лисс и Леа Грунд сажали свеклу.

— Чего тебе здесь надо? — закричала Леа Грунд. — Отправляйся домой, критикан и зануда, вечно ты все испортишь, иди копайся в своих книгах, червяк книжный, пиликай на своей виолончели, захребетник.

— Раз она ругается, значит, самое плохое уже позади, — сказал Хаупт.

По соседству старый Хесс с невесткой и каким-то беженцем тоже сажали свеклу.

— Визит знатных родственников! — крикнул старый Хесс.

— А ты бы помолчал, гнусная рожа, — отрезала Леа Грунд.

Хаупт, подойдя к Ханнесу, который как раз развернул плуг, взялся за уздечку Лотты, это была левая лошадь, направляющая в упряжке.

— Пошла, — мрачно скомандовал Ханнес.

Старый Хесс выпрямился. Сейчас он посмеется.

Ханнес сыпал про себя проклятьями. Если бы Хаупт хоть направление выдерживал. А то какой-то сплошной зигзаг получается. И Ханнес рванул поводья.

— Эй, тебе тут что — аттракцион? — крикнул Хесс.

— Смотри же наконец, куда ведешь! — заорал Ханнес.

Теперь занервничали и лошади. Лотта прижала уши.

От того, кто ее вел, так потешно пахло, он то сильно дергал за недоуздок, то вообще отпускал поводья. Лотта зафыркала. Ганс, мерин, зафыркал вслед за ней. Тот, кто вел Лотту, не шел почему-то рядом с ее головой, как она привыкла, а бежал, вытянув руку, где-то сбоку и в то же время впереди. Шея у Лотты вытянулась, теперь ее приходилось тянуть почти насильно. И шла она все медленнее. Пока наконец не остановилась.

Тут уж крики раздались со всех сторон. Лотта стала мочиться. Но в это время ее сильно стеганули кнутом, она рванула и распряглась. Тот, кто только что шел сбоку, но впереди, оказался теперь сбоку, но сзади. Ханнес пытался как-то держать плуг под контролем, старый Хесс надрывался от хохота, а Леа, выпрямившись, угрюмо наблюдала за этой сценой. Тем не менее они продвигались к концу борозды. Ханнес обливался потом, зато Хаупт шел наконец вровень с головой Лотты. Раздраженная, с прижатыми ушами, Лотта теперь снова шла в упряжи. Она вся покрылась пеной, желто-зеленая слюна стекала Хаупту на рукав, Ганс фыркал, задыхался, пускал ветры, и наконец они дошли до края борозды. Ханнес стер со лба пот, то же самое сделал Хаупт.

— Постой минутку, — сказал Ханнес, — я только разыщу свой картуз.

Когда он огрел Лотту кнутом и она рванула, Ханнес потерял свой картуз, к великому удовольствию старого Хесса. Ханнес добежал до места и поднял картуз как раз в тот момент, когда закричал Хаупт.

Ханнес припустил изо всех сил, Георг тоже, Лисс кинулась к ним, на соседних полях подняли головы, только Леа не двинулась с места. Ханнес подбежал первым.

— Моя нога, — задыхаясь, выговорил Хаупт.

Лотта сделала небольшой шажок вперед и при этом будто бы непреднамеренно, по рассеянности, наступила левой передней ногой на ногу Хаупту, но почувствовал он это лишь тогда, когда Лотта медленно и неумолимо перенесла весь свой вес на переднюю левую.