Стефано Бенни - Девушка в тюрбане

Капитан ничего не ответил. Но когда голос Сары зазвучал пронзительно, почти надсадно, он отставил недопитый стакан и вышел. В кухне сразу стало тихо. Потом послышался свист ветра, быстрые, скребущие шорохи, постукивания, торопливые, обгоняющие друг друга; за окнами навалившаяся на деревья тьма была напластованием бесконечного множества оттенков искрящейся черной краски.

Однажды юному богу Энгусу явилось видение. Его отец был самым древним божеством этих необозримых, утопающих в зелени долин и округлых, не затененных зеленью холмов, а мать была богиней самой быстрой и извилистой из рек, вскипавшей пенистыми водоворотами на камнях и в камышах у подножия Тары, Священного холма. В тот день Энгус долго катался верхом и, вернувшись, остановился у своего Каменного дома; он спешился и медленно взошел по пологому склону, поросшему невысокой мягкой травой; на верху склона были поставлены в круг девять валунов, высотой они превосходили всадника на коне и делались то цвета воды, то темно-зелеными, то цвета железа, то бледно-розовыми, отражая лучи заходящего солнца из низких, быстро несущихся облаков. Энгус устало опустился на землю; видение явилось и исчезло, более стремительное и неуловимое, чем облака и остроконечные тени на лугу: это была Дева в белом одеянии, стянутом на поясе тонкой серебряной цепочкой; Энгус успел увидеть ее улыбку и глаза, они были живее и лазурнее, чем река его матери, золотые кудри сияли ярче всех драгоценных кубков, всех изогнутых дугою труб, всех рукоятей меча, какими владел его отец. Он успел сказать ей — нужно было крикнуть, но у него недостало смелости: «Кто ты? Остановись!» Но Дева исчезла, остроконечные тени растянулись по склону, постепенно захватив его весь, девять валунов наверху были теперь чернее воронова крыла.

Всю ночь Энгус за стенами своего Каменного дома грезил об этом белом одеянии, стянутом на поясе серебряной цепочкой, об улыбке и золотых кудрях неизвестной Девы, которая не вняла его мольбе и не остановилась. Он долго плакал; не в радость ему был его резвый скакун, не в радость то, что он сын могущественного бога и богини самой извилистой и быстрой из рек; заря застала его обессилевшим от слез, впервые в жизни.

Так проводил он ночь за ночью, а днем уже не катался верхом, не ездил на охоту, не сражался на ристалищах; он сидел на поросших невысокой мягкой травою склонах, у подножия священных валунов и ждал, глядя, как несутся тучи, летают вороны, внезапно появляются и убегают по берегам рек стада диких коней. Вскоре щеки у него впали, лоб стал горячим и влажным, ноги ослабели. Отец его спустился с Тарского холма, чтобы увидеть его, мать оставила ложе реки среди камней, густого камыша, зарослей львиного зева и дрока, чтобы лечить его: своими прохладными руками она могла освежить его пылающий лоб, речными рыбами — лососями, форелями, карпами, которых она принесла с собой, — могла накормить его и вернуть силу его ногам.

Но напрасны были все уговоры отца и все заботы матери. И когда Энгус увидел, что они близки к отчаянию и слезам, он заговорил. Он поведал им о своем видении. И сказал, что не выздоровеет никогда, если не узнает хотя бы имени девушки, которая явилась ему.

Тогда отец его призвал своих коней, своих воинов, своих жрецов; мать приказала своей реке сказать об этом всем остальным рекам от моря и до моря, чтобы все они старались узнать имя Девы в белом одеянии, стянутом на поясе тонкой серебряной цепочкой, с улыбкой и глазами более лазурными и живыми, чем любая река, с золотыми кудрями, сияющими ярче всех драгоценных кубков, изогнутых дугою труб, рукоятей меча.

Спустя некоторое время пришла весть: эта Дева была Каэр, дочь короля Этала, и жила она на краю другого моря, на диком берегу, где Океан дал приют множеству воронов и множеству бурь и где озера гоняются друг за другом среди холмов, как клочки лазури на ветреном, облачном небе.

Энгус стал набираться сил; отец дал ему четыре колесницы, запряженные могучими боевыми конями, и лучших воинов; самые острые и тяжкие мечи. Мать обещала ему, что все реки от моря и до моря будут указывать ему самый надежный брод.

Путешествие длилось немало дней: они пересекли бескрайние вересковые пустоши, а через реки, все чаще встречавшиеся им на пути, они переправлялись вброд с невиданной легкостью. Энгусу стало лучше, он снова почувствовал вкус к верховой езде; но он знал, что никогда ему не выздороветь окончательно, что он должен отыскать Каэр и добыть ее.