Норман Мейлер - Берег варваров

— Что ты имеешь в виду?

Ленни покачала головой. Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, она сменила тему разговора:

— Знаешь, пару месяцев назад мне не с кем было поговорить. Да что там поговорить, я даже повидаться ни с кем не могла. Время от времени я слышала чьи-то крики, и почему-то мне запомнилось, что я все время плакала. А потом, в один прекрасный день, я оказалась в какой-то комнате, которую я, кажется, сама заперла, — продолжила она каким-то бесцветным, безжизненным голосом. — В углу в той комнате сидела большая, очень толстая женщина с суровым лицом. Все девочки, которые там были, очень боялись ее. Она очень из-за этого переживала и в сердцах даже иногда била их. Ну вот, а в тот раз она пришла поменять мне белье, и лицо у нее вовсе не было ни злым, ни жестоким. Я увидела не суровую, а очень печальную женщину… — Ленни помолчала, глядя на клубы сигаретного дыма, в которых почти тонула ее рука. — Я подошла к ней, посмотрела в глаза, и она вдруг сказала мне: «Ты же знаешь, кто я». Затем она обняла меня и посадила на колени, погладила по голове и поцеловала. Знаешь, Майки, я никогда никого не любила так, как любила ее тогда. Она была просто прекрасна.

Я нервно заерзал на скамейке.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— А затем, что завтра, послезавтра и послепослезавтра я буду дергать за веревку, на которой будет биться в конвульсиях повешенный мной человек. Я этого не хочу, но меня заставляют. — Ленни перескакивала с темы на тему, и я с трудом улавливал ход ее мыслей.

По парку прокатилась волна прохладного влажного бриза, от которого зашелестели валявшиеся на дорожках в сквере газеты. До меня донесся храп спавшего на соседней скамейке бездомного, а потом я увидел, как другой пьяный бродяга, проснувшись, приподнялся на скамейке и зачем-то показал кулак проезжавшей мимо сквера машине.

— А сколько сейчас времени? — снова спросила Ленни. Услышав ответ, она мрачно кивнула мне и обхватила себя за горло желтыми, в никотиновых пятнах пальцами. — Майки, я не знаю, не знаю… — словно выдавила она из себя.

— Не знаешь чего?

Она посмотрела на меня в упор, и в ее глазах я увидел и страх, и понимание, и осознание неизбежности. На меня словно бы смотрел фавн, услышавший далекие голоса окружающих его со всех сторон охотников.

— Отведешь меня домой? — спросила она.

— Конечно.

— Я знала, что ты не откажешься. Я вот думаю, в курсе ты или нет… Нет, конечно, откуда тебе знать… В общем, ты самый добрый человек из тех, с кем я встречалась за много-много лет.

К такому комплименту я оказался не готов.

— Самый добрый человек? — как попугай повторил я.

— Ну да, и не нужно этого стесняться. Поверь, в этом нет ничего постыдного. Нет, ты, конечно, ворчливый и суетливый, чем-то напоминаешь мне старую деву, гордый и заносчивый, но под всеми этими масками в тебе скрыта подлинная доброта. — Ленни била дрожь, и чтобы чуть-чуть успокоиться, она закурила очередную сигарету. — Я знала только одного человека, который добрее тебя. Это был мужчина средних лет, школьный учитель из одного маленького городка. У него были потрясающе красивые руки, и ему очень нравилось гладить этими руками маленьких мальчиков, потому что руки — красивые, и мальчики — тоже очень красивые. Вот только этот учитель, он никогда не позволял себе такого. На всякий случай он всегда держал руки в карманах. Ученики дали ему прозвище Ручка и доводили его на уроках как могли.

— Где-то я такое уже читал, — сообщил я ей, — это рассказ, причем придуманный.

Ленни посмотрела на меня, как ребенок, и даже в задумчивости поднесла палец к губам.

— Ну хорошо, придуманный так придуманный. — Она хрипло и устало засмеялась. — Я опять веду себя как полная дура. — Она опустила голову и, немного помолчав, сказала: — Все, хватит, пошли домой.

Я взял Ленни за руку, и мы пошли напрямик через сквер. Ее ладонь была сухой и горячей. Не успели мы пройти и нескольких шагов, как она остановилась, пробормотала: «Я кое-что забыла» — и стремительно, почти бегом, вернулась к скамейке. В следующую секунду она уже гордо держала над головой в вытянутой руке недопитую бутылку со своим пойлом.

— Нехорошо ее тут просто так оставлять. Давай найдем человека, для которого она станет настоящим подарком.

Ленни стала бегать от скамейки к скамейке, заглядывая в лица спящих бродяг и алкоголиков. Наконец она остановилась на пожилом мужчине, подбородок которого был покрыт густой и совершенно седой щетиной. Старик крепко спал и при этом раскатисто храпел.