Джеймс Тёрбер - Замерший замок и его часы

Когда-то на вершине одинокого холма стоял мрачный замок, по его стенам висели тринадцать часов, которые никогда не шли. А жили в этом замке злой и жестокий герцог и его племянница принцесса Саралинда. В любую погоду, при самом сильном ветре принцесса оставалась теплой, герцог же всегда был, как ледышка. Руки его вечно оставались так же холодны, как и улыбка, но самым ледяным было его сердце. Герцог всегда носил перчатки, даже спал в них. Перчатки ужасно мешали ему. Как в перчатках поднять с пола булавку, или монетку, или ореховое зернышко? Как вырвать перышки у соловья? Росту в нем было шесть футов и четыре и еще сорок шесть, и был он еще холоднее, чем представлялось ему самому. Один глаз герцога прикрывала бархатная повязка, другой поблескивал сквозь стекло монокля, и казалось, что одна половина его существа более скрыта от людских глаз, чем другая. Герцог потерял глаз, когда ему едва минуло двенадцать. Он тогда со страстью калечил птичек и зверюшек, в поисках которых обшаривал все гнезда и норки. И вот однажды мама птенца сорокопута успела первой напасть на него. Ночи герцога заполняли зловещие сны, а дни проходили в дурных делах.

Как-то он брел, прихрамывая и скверно хихикая, по холодным галереям замка, замышляя новые каверзы против поклонников Саралинды. Герцог ни за что не хотел отдавать никому руку племянницы, так как во всем замке только у нее была теплая рука. Все остальное — и руки стражников и даже стрелки всех тринадцати часов — оставались всегда ледяными. Все они оледенели в одно и то же время, в снежную ночь семь лет назад, и с тех пор часы в замке всегда показывали без десяти пять. Путешественники и мореплаватели смотрели на мрачный замок, стоящий на вершине одинокого холма, и говорили: «Там время замерло и лжет. Что в замке том — вчера или потом? Когда же там сегодня и сейчас?»

Холодный герцог страшился слова «сейчас», поскольку «сейчас» обладает теплотой и жизненностью, а «потом» мертво и похоронено. «Сегодня» и «сейчас» могли привести в замок веселого рыцаря, блистающего благородной отвагой.

— Нет, нет, не надо, не хочу! Но ноша эта никому не по плечу: на холм наш просто не взойдешь, и нас легко так не возьмешь, так что являйся, принц, ты здесь умрешь! — злорадствовал герцог.

Герцог боялся слова «сейчас», но все же наведывался к часам проверить, не пошли ли они, мучась странным любопытством и вместе с тем молясь, чтобы время не ожило. Странствующие лудильщики, а также волшебники пытались завести часы при помощи инструментов или колдовских заклинаний, встряхивая их или покрывая проклятиями, но ничто не помогало, и часы не тикали. Все часы были мертвы, и в конце концов, размышляя об этом, герцог представил себе, что он прикончил время, поразил его своим мечом, вытер окровавленный клинок о стрелки, и часы остались лежать, испуская из внутренностей минуты и секунды, пружины разматывались и растягивались, маятник распадался и рассыпался.

Герцог хромал, потому что одна его нога была короче другой. Правая вытянулась сильнее, чем левая: когда герцог был совсем юн, он проводил утренние часы, пиная щенков и поддевая ногой котят. Обычно герцог спрашивал у поклонников принцессы: «Чем одна моя нога отличается от другой?», и если юноша отвечал: «Одна короче другой», герцог гонялся за ним по замку с мечом, который всегда висел в ножнах у него на поясе, и в конце концов дело кончалось тем, что он скармливал незваного гостя гусям. Пришельцу полагалось ответить: «Одна длиннее другой». Многие принцы подверглись подобной участи, не уловив разницы. Другие были убиты за столь же ничтожные проступки: за то, что помяли камелии герцога, или недостаточно хвалили его вина, или слишком долго таращились на его перчатки, или чересчур пристально глазели на его племянницу. Те же, кто избежал быстрой мести и меча герцога, получали невыполнимые задания, только выполнив которые, они могли добиться руки принцессы, единственной теплой руки в замке, где время оледенело в одну снежную ночь, все часы навеки остановились и вечно показывают без десяти пять. Принцам предлагали принести ломтик луны или превратить безбрежное море в море вина. Их посылали отыскивать вещи, которых никогда не существовало, или создавать создания, которые не могли быть созданы. Они уходили, пытались выполнить задания, но исчезали и не являлись вновь. А кое-кого, как я уже поведал, герцог просто убивал — или за то, что имя пришельца начиналось на букву «Х», или за то, что тот уронил ложку, или за то, что носил кольца, или за то, что недостаточно уважительно разговаривал.