Дмитрий Беразинский - Курс оверклокинга для операторов машинного доения.

Взяв за локоть своего водителя, директор перегудского совхоза неспешно потопал к своему автомобилю. Тарханов посмотрел ему вслед и сказал стоявшему неподалеку Птицыну:

– Вы ведь друзья. Попытайтесь объяснить ему, что запрещенными приемами я пользоваться не собираюсь, но и победу из рук упустить не намерен. А Орлова вашего мы на съедение не отдадим. Это я вам твердо обещаю. Ну, счастливо оставаться!

Кавалькада сверкающих трамвайной дугою автомобилей, включивших полную иллюминацию (отсюда и аналогия с трамваем), плавно взяла с места и покатила в Петровск - что значит сотня километров для таких машин! Птицын ощутил себя в шкуре Остапа Бендера, когда тот наблюдал за знаменитым автопробегом.

– Обещает он! - пробормотал Владимир Михайлович, которым вдруг овладело непонятное раздражение, - да если бы вы все то выполняли, что обещаете! Вон даже в Америке кандидаты в президенты обещают триста процентов сверх своих истинных возможностей, а у нас тремястами процентами не отделаешься.

Выпитый первач успел выветриться, но организм директора был переполнен сивушными маслами, без которых не обходится ни один самогон. Сивушное масло само по себе весьма ядовито и представляет собой смесь одноатомных спиртов, альдегидов и прочей редкостной дряни, образующихся в качестве примесей при производстве этилового спирта методом брожения. Вполне возможно, что эта плохо расщепляемая дрянь и являлась причиной отвратительного настроения Птицына, но он об этом не задумывался. Завтра в совхозе официальный выходной… почти для всех. Кроме необходимых специалистов и работников: животноводов, механизаторов на очистке ферм, да сторожа Точилина, чья смена аккурат приходилась на воскресный день.

Успокоив свою секретаршу и отправив ее домой, Владимир Михайлович поднялся в кабинет и позвонил своему водителю.

– Игорь, добрый вечер! Нужно меня домой отвезти, пришлось хлебнуть немного «народного творчества».

Игорь, полчаса крутивший жену на сеанс любви, положил трубку на аппарат и замысловато выругался.

– Что такое? - встревожилась Алла, - ехать нужно?

– Да, блин! Директора в Петровск везти - он на стакан где-то наступил. Твою мать! Собери мне пару бутербродов - когда я еще поужинаю.

– А как же…

– А вот так! Вместо того, чтобы лапти раздвинуть, ты в недотрогу полчаса играла! Доигралась!

Женщина ласково взяла мужа за язычок «молнии».

– А может?

Игорь прикинул время. За пять минут Птицын не замерзнет, а здесь неотложное дело. Ах, разве он не мужик, разве же он не поймет.

– Давай! - шепотом сказал он, - авось успеем.

Вечер того же дня. Квартира одинокого неинтеллигентного холостяка - капитана милиции Авраменко. Живописный беспорядок везде, куда не дотянись. До анархии в комнатах Шерлока Холмса еще далеко, но надежды на прогресс (или на регресс?) имеются. Берлога медведя-шатуна. Что на первый взгляд, что при детальном осмотре. Засохшие вазоны - память о первой любви, умотавшей прочь после двух лет совместного бытия; сухой аквариум с позеленевшим стеклом и двумя килограммами гальки, пустая клетка, в которой когда-то грустила канарейка. В коридоре под вешалкой здоровенный дымчатый кот жрет свой холостяцкий ужин - полкило ливерки, которую его хозяин таскает в пустой кобуре с мясозавода. Там у хозяина работает одноклассница. Иногда в кобуре бывает копченая сельдь, которой Олег Николаевич по-братски делится с серым другом, а иногда шмат полосатой грудинки. Реже там лежит непонятная черная штуковина, издающая противный запах неживого. В такие моменты хозяин оставляет запас провизии коту на пару суток, а сам куда-то исчезает. Куда, не говорит - служебная тайна.

В кухне наблюдается та же картина. Полная раковина немытой посуды, рядом стоят несколько залитых водой кастрюль и две сковородки. Холодильник, который лет пять никто не размораживал, придает всем продуктам одинаковый специфический привкус - привкус резиновых тапочек после двух тысяч километров пробега. Газовая плита может напугать своим грешным видом даже бывалого санинспектора. На ней, в единственной относительно чистой кастрюле варится последняя утеха холостяка-тяжеловеса - две пачки «Сибирских» пельменей. Сам хозяин сидит за столом и доедает свою половину ливерки. С хлебом ливерка идет плохо, Олег Николаевич тщательно ее прожевывает и запивает молоком прямо из коробки с надписью «Домик в деревне».

Звонок в дверь заставил Авраменко поперхнуться и недобрым словом вспомнить нежданных посетителей. Натянув на свои огромные плечи широкие синие подтяжки, Олег Николаевич зашлепал тапками по направлению к входной двери. Глазка в капитанской двери принципиально не было. Он просто отодвинул щеколду массивного полуврезного замка и распахнул обитую с той стороны дерматином дверь.