Кемаль Бильбашар - Джемо

Прошло несколько дней. Сижу я как-то дома, копаюсь в своих железках, отбираю, что для колокольцев подойдет, а сам в голове все проворачиваю, как мне Сенем украсть. Вдруг вваливаются в дом жандармы.

— Показывай удостоверенье!

— Какое удостоверенье?

— Ясно, какое. Удостоверенье личности!

— Сам видишь, ага! Нету у меня никакого удостоверенья, одни колокольчики.

— Метрику тебе в отделе давали?

— ?!

Один жандарм и говорит:

— Пиши, этот тоже дезертир. Документов нету.

— Да вы в своем уме? — говорю. — Какой я дезертир?

— А ну, топай! Там разберутся!

Надели наручники и повели. Даже к соседям зайти, наказать им за домом присмотреть, и то не дали. Так и ушли — дверь нараспашку.

День целый в пути провели. Стало смеркаться. На ночлег в лесу остановились. Достали жандармы из сумок еду. Сидят, едят, я смотрю. Потом один спать завалился, другой сел огонь сторожить. Смотрю — подперся рукой, тихонько песню затянул. Голос низкий, за душу хватает. Опять мне Сенем вспомнилась. И я вздохнул, рукой подперся, отвечаю ему в лад:

Как кончил я песню, тот ко мне так и кинулся.

— Ай, курбан! И ты ашуг?

— Угадал.

Подсел он ко мне, обнял, как брата родного. Достает из сумки еду, сует мне.

— Ешь! Не обижайся, брат! Мы ведь тебя не знали!

Видит: я руками пошевелить не могу, — снял с меня наручники.

— Только не сбеги, брат, а то пропали наши головы.

Положил я ему руку на запястье.

— Ашуг ашуга не обманет. На том свет стоит!

Разговорился парень. Али его звали.

— У ашугов кругом враги, брат. Вот и на тебя кто-то наклепал, да не из простых, видно, людей. Из тех, кто мошной трясет… Голь перекатную не больно-то слушают. Ты хоть расшибись, по твоей просьбе жандармов не пошлют!

Вот когда мне глаза открылись. Смекнул я, к кому тропка ведет, и рассказал жандарму все без утайки.

Выслушал меня Али и говорит:

— Худо твое дело, курбан. Теперь тебя оштрафуют за то, что нет метрики. В солдаты возьмут да за дезертирство срок набавят. Если заступника не найдешь, года три протрубишь. Есть кому за тебя заступиться?

— Дядя у меня есть, больше никого. Но дядя ради меня жизни не пожалеет.

— Кто он, дядя твой?

— Литейщик, как я.

Уставился Али на огонь, кумекает что-то, потом ко мне оборотился и говорит:

— У кого власть в руках, тому и с властями тягаться. Нет власти — мошной тряхнуть надобно. Если у твоего дяди пояс набит туго, поехали к нему, может, и пособит.

Наутро мы уже к дяде путь держали. Стали к деревне подходить, Али опять на меня наручники нацепил.

— Ты на нас зла не держи, курбан, — говорит. — Пусть все видят, что в нашей бане чисто.

Как увидел меня дядя в наручниках, между двоих жандармов, так и взревел:

— Вай, горе мне! Не впрок пошли советы мои сукиному сыну! А ну, отвечай, кого убил, кого ограбил?

— Не пугайся, дядя, — говорю. — Дело так и так.

И выкладываю ему все начистоту. Дядя меня слушает, а сам шейха честит на все корки.

Кончил я свой рассказ.

— Не трусь, — говорит. — Найдем ходы из любой беды!

У дома народ стабунился. Смотрят люди на жандармов, шепчутся. Дядя к ним выходит и говорит:

— Жандармы нынче в гостях у нас. Давайте их потешим! Вы покамест собирайтесь, а мы перекусим да к вам прибудем.

Разбрелись люди. Дядя к жандармам оборачивается:

— Заночуете у нас, отдохнете. А завтра спозаранку на свежие силы в город отбудем, выручать молодца.

Жена его, тетушка Гюльфюз, живехонько цыпленка зажарила, выносит на блюде яйца, сыр.

Дядя угощает:

— Ешьте, гости дорогие!

Только мы пальцы к блюду протянули, дядя встал:

— Погодите, — говорит. — Есть у меня для гостей дорогих угощение почище этого. Вижу я, они племяннику добра желают.

Выносит хурмовую ракы [19] Ракы — водка. .

— Давненько я не трогал эту бутылочку, нынче самое время ее распить.

У Али глаза заблестели.

— Ай, порадовал нас, ага! А то мы и забыли, какой от ракы дух идет.

Второй жандарм наклонился к нему, что-то на ухо шепчет. Али головой замотал.

— Мемо ашуг, — говорит, — знать, и дядя у него ашуг. От ашуга зла не жди. И то правда, когда еще выпить доведется!

Плеснул дядя ракы из бутылки в бокал, водой разбавил. Побелело зелье, как молоко. Глотнули сперва гости по очереди. Али рукой усы вытер, языком прищелкнул.

— Огонь, а не ракы! Пошли тебе аллах удачи, ага!