Кемаль Бильбашар - Турецкая романтическая повесть

— Вот увидите, разрушит, — утешали они друг друга.

Сердер Осман ходил, задумчиво посвистывая, — знал, что в первую неделю действовать рискованно. На одиннадцатый день стена была разрушена.

— Пусть сгорит мой хлеб, если вру! — захлебывался Хусейн из семьи Молламатов, первым принесший радостную весть. — Идет он по реке. Плащ на нем такой зеленый. В руке большущие четки. Испугался я, а он через кусты — и в свою гробницу. Пусть лопнут мои глаза, если вру!

После этого уж никто не сомневался в том, что разрушает стену старец Этхем.

Мастан и тот присмирел. За всеми этими событиями он совсем забыл про Хасана. А того теперь в деревне почти и не видели. Он стал часто наведываться в касабу, то дня на три уйдет, то на неделю. Там всегда можно заработать немного денег, если человек согласен на любую работу. Не будь у Хасана Алие и — в глубине души — желания отомстить ее отцу, он совсем бросил бы деревню. Узы, связывающие его с односельчанами, сильно ослабли после того, как он потерял землю. Иногда, работая где-нибудь на стройке, он вспоминал вдруг свое поле. Не по душе ему были эти строительные работы, руки его тосковали по земле. В деревне он сам себе хозяин. Знал свое поле вдоль и поперек. С закрытыми глазами мог сказать, где земля сухая, где влажная, где каменистая. Злость и обида вновь поднимались в нем в такие минуты.

Все его мысли по-прежнему были только об Алие. Но теперь он не тешил себя сладкими надеждами. Он скажет ей, чтобы она его забыла, что все их мечты рухнули, что последняя спасительная веточка, за которую он держался, обломилась. Входя в деревню, он с задумчивым и сосредоточенным видом, опустив голову, шел домой и бросал на стол покупки и остатки денег.

Однажды он заглянул в кофейню. Давно он там не бывал. Обвел всех взглядом: «Здравствуйте!» — и направился к столу, где сидели Сердер Осман и Ташчи.

Лицо Сердера Османа расплылось в улыбке.

— О! Наш Хасан! Здравствуй, здравствуй! Добро пожаловать!

— Рад вас видеть.

Сердер Осман от радости не знал, что и сказать, словно Хасан воскрес из мертвых.

— Эй, неси чаю! — наконец крикнул он хозяину.

Хасан закурил «зеленую лягушку». Сердер Осман колебался: рассказать Хасану про их проделки или нет? Он боялся расстроить друга: разговор-то пойдет о поле, о земле, а у того земли-то уже нет…

— Ну, как живешь? — осторожно начал он. — Давно не видались.

— Хорошо.

— Да, не видались давно. Все здесь о тебе спрашивают, а ты пропал совсем…

В разговор вступил Ташчи.

— Чем теперь занимаешься?

— Хожу в город работать. В хорошие дни по три — пять курушей зарабатываю. И за то спасибо аллаху!

— Упустил ты свое поле.

— Да что в том поле? — ответил Хасан с таким беспечным видом, словно в любой момент мог раздобыть десять полей.

— Да поможет тебе аллах!

В дверях показался Рыжий Осман. Увидев Хасана, он бросился к нему и сгреб в охапку.

— Вот так товарищ! Забыл своих друзей.

— Прости, не до того мне было.

Рыжий Осман с Сердером Османом переглянулись.

Хасан поднялся.

— Счастливо оставаться! — раскланялся Рыжий Осман с Ташчи.

Тот понял намек — остался сидеть в кофейне.

Вышли за деревню. На небе сияла круглая, как поднос, луна.

— Слыхал о стене? — начал Рыжий Осман.

— Без вас не обошлось, а?

— Конечно! — радостно засмеялся Сердер Осман. — Мы двое, Хаджи и Сулейман. Крепкая оказалась, мать ее!..

— Правильно сделали, — безучастно отозвался Хасан.

— А второй раз пошли — натерпелись страху. — Рыжий Осман толкнул Сердера Османа локтем. — У меня все поджилки тряслись.

— Боюсь, как бы Мастан до нас не добрался, — сказал Сердер Осман.

При упоминании о Мастане сердце Хасана болезненно сжалось.

— При мне о нем лучше не говори. Я его имени и слышать не могу.

— А кто может?

— Лучше скажи, как вы все это обделали.

— Собрались ночью. Огляделись — никого нет. И пошли махать кирками — аллах сил прибавил… — рассказывал Рыжий Осман.

— Ты видел бы Хаджи! — вставил Сердер Осман. — Мотор, а не человек.

— Эх, друг! — вздохнул Рыжий Осман. — Раз уже дело дошло до Мастановой стены, так я и больной пошел бы ее рушить.

— Любой пошел бы, — согласился Сердер Осман. — Хасан!..

— Что?

— Послушай-ка, что скажу. Толковали мы вчера вечером с Ибрамом-агой — знаешь, из семьи Хуршутов. Про тебя толковали.

— Что же?

— Он говорит: Салим в солдатах. Если, говорит, Хасан захочет — пусть идет ко мне в пайщики.

Хасан молчал.

— Ну, что скажешь?