Генрих Бёлль - Дом без хозяина

Девушка с соломинкой во рту пропустила их вперед, а из дощатой кабинки у стены навстречу им вышел мужчина в сером рабочем халате и в полотняном картузе. Он курил сигарету, и казалось, что его круглое добродушное лицо дымится. Серые клубы табачного дыма таяли в полумраке.

– Вы привезли навоз? – зачастил он. – Вот чудесно! Навоз совсем пропал – нигде не достанешь.

– Нет, – сказал Альберт, – я просто зашел сюда на минутку с мальчиком. В крепости когда-то был концлагерь, и мы сидели здесь вместе с его покойным отцом, а одного нашего общего друга нацисты замучили здесь до смерти.

Человек в халате отпрянул, сигарета у него в губах дрогнула. Поглубже надвинув на лоб картуз, он тихо воскликнул:

– Mon Dieu!

Альберт заглянул в галереи справа и слева. Сырые мрачные стены с зияющими черными провалами дверей, и повсюду грядки, грядки – зловещие пюпитры с уродливыми белыми кнопками наверху. От грядок подымался легкий пар. Мартину почудилось, что от кнопок и рычажков в землю уходят невидимые провода. А там, глубоко под землей, таится смерть и ждет, пока кто-нибудь нажмет на одну из кнопок.

На гвоздике, вбитом в стену, висело несколько серых халатов, у стены девушка с вымазанными руками перебирала грибы, бросая их в большую корзину, стоявшую у ее ног, а через застекленную дверь кабины Мартин увидел какую-то женщину, выписывающую за столом счета. Волосы у нее были накручены на бигуди. Женщина старательно выводила авторучкой слова и цифры на узких полосках бумаги. На крыше какой-то мальчишка забарабанил палкой по стеклу парников. Из темноты коридора, как из пещеры, отозвалось гулкое эхо. Наверху пронзительно закричала одна из мамаш:

– Осторожней! Слышишь: осторожней!

– Его втоптали в землю здесь, в одном из этих коридоров, – сказал Альберт, – труп так и не нашли.

Он вдруг свернул в одну из боковых галерей и потянул за собой Мартина. Вскоре он остановился у входа в темную нишу. Пюпитры с выпиравшими вверх уродливыми кнопками стояли там почти вплотную друг к другу.

– Запомни, – сказал Альберт, – здесь били твоего отца, топтали его сапогами и меня здесь били: запомни это навсегда!

– Mon Dieu! – сказал человек в сером халате.

– Что ты носишься как угорелый! – снова закричала мамаша наверху.

Альберт протянул руку человеку в халате.

– Простите за беспокойство, – сказал он и повел Мартина к выходу.

У открытых ворот стояла малолитражка с прицепом – приехал поставщик навоза, которого здесь, судя по всему, ждали с нетерпением. Хозяин, радостно улыбаясь, бросился к нему. Суетясь и мешая друг другу, они отцепили тележку, доверху наполненную свежим дымящимся навозом, и покатили ее к воротам.

– Нелегко он мне достался, – сказал приехавший.

– Слушай, надо глядеть в оба, кто-то явно хочет подставить нам ножку в школе верховой езды.

Толкая перед собой прицеп, они скрылись в смрадном полумраке. Оттуда долго еще долетали отдельные слова: «Глядеть в оба», «конкуренты», «школа верховой езды»… Потом из форта вышла девушка с соломинкой во рту и закрыла ворота.

Мартину очень хотелось сбегать на крышу, к клумбам и к фонтану, посмотреть на Рейн. Неплохо было бы спуститься и в ров; там валяются на земле обомшелые куски бетона, а наверху у самого края растут старые тополя.

Но Альберт тянул его за собой вверх, мимо ворот по асфальтированной дорожке. У машины на насыпи сидела Больда и махала им рукой.

– Что ты носишься как угорелый! – снова закричала наверху одна из мамаш.

– Осторожней! Смотри, куда идешь! – подхватила другая.

– Не подходи так близко к краю!

Они молча сели в машину. На этот раз позади села Больда. От нее все еще пахло чисто вымытым полом. Смешанный запах воды, щелока и нашатыря. Она всегда подливала нашатырь в ведро.

Мартин сел рядом с Альбертом и, посмотрев на него сбоку, снова испугался. За эти несколько часов Альберт словно постарел на много лет, стал таким же старым, как учитель, как столяр. Мартин догадывался, что в этом виноваты наци . Ему стало стыдно, что он так смутно представляет их себе. Он знал, что Альберт говорит только правду, и был уверен, что наци в самом деле очень скверные люди. Но так говорил только один Альберт, а против него множество людей, которые считают, что нацисты не столь уж страшны.

Альберт крепко, до боли, сжал его руку и сказал:

– Запомни это навсегда. И попробуй только забыть!…

– Нет, нет, я ни за что не забуду, – поспешно ответил Мартин.